Выражение лица старика смягчилось до полной нежности

– Моя дочь Амария. – Улыбнувшись ей, когда она повернулась, чтобы помахать, он вздохнул. – Её обратились в двадцать семь лет. Я рад, что она будет жить ещё долго после того, как я умру.

Вампиризм действительно превращал людей в почти бессмертных, но их жизнь вряд ли была лёгкой, особенно в первые сто лет после обращения, пока вампир служил ангелу. Контракт длиною в столетие – цена, которую ангелы требуют за дар, за возможность прожить долгую жизнь.

– Сколько ещё осталось от её контракта?

– Нисколько, – ответил Фен, к удивлению Ноэля.

– Если только она не родилась до тебя, – сказал Ноэль, продолжая наблюдать за Амарией и Кристианом, – это невозможно.

– Даже я не настолько проворный. – Он флегматично рассмеялся. – Я служу Нимре с тех пор, как был мальчишкой, только перевалило за двадцать. Марья родилась через год. Прошли уже около шестидесяти пяти лет, как я служу миледи – контракт был составлен с учётом этого.

Ноэль никогда не слышал о такой уступке. То, что ангел, правивший Новым Орлеаном и его окрестностями, сделала такое, говорило многое как о ценности Фена для неё, так и о способности к верности. Не эту черту он ожидал найти в ангеле, широко известном своей жестокостью наказаний.

– Твоя дочь прекрасна, – сказал Ноэль, но его мысли были заняты другой женщиной, с крыльями, которые так тепло и тяжело задели его мгновение раньше.

Фен вздохнул.

– Да, слишком прекрасна. И слишком милая душа. Я бы не позволил ей родиться, если бы Нимра не поклялась заботиться о ней.

В этот момент Амария прервала разговор и подошла к Фену.

– Папа, – сказала она, и в отличие от акцентов другого континента, которые звучали в речи Фена, в голосе Амарии звучали мрачные и томные нотки, – ты сегодня не завтракал. Думаешь, сможешь обмануть свою дочь?

– Ах, девочка. Ты ставишь меня в неловкое положение перед новым другом.

Амария протянула руку.

– Доброе утро, Ноэль. Ты большая тема для разговоров в этом дворе.

Пожимая её руку, кожа которой была на несколько тонов светлее, чем у отца, Ноэль слабо улыбнулся.

– Уверен, говорят о хорошем.

Дочь Фена покачала головой, и ямочки на щеках придали ей ещё более невинный вид.

– Боюсь, нет. Кристиан, как сказала бы моя бабушка, «очень расстроен». Извини, я на минутку. – Подойдя к столу, она взяла тарелку и вернулась. – Папа, поешь или я скажу леди Нимре.

Фен что то проворчал, но Ноэль видел довольство таким вниманием. Поднявшись, Ноэль махнул рукой в сторону своего места.

– Думаю, твой отец предпочёл бы твоё общество моему.

На щеках Амарии вновь заиграли ямочки.

– Спасибо, Ноэль. Если что нибудь понадобится во дворе, дай знать. – Пройдя с ним несколько шагов, она снова улыбнулась, и на этот раз в её улыбке не было ничего простодушного. – Моему отцу нравится видеть во мне невинность, – тихо пробормотала Амария, – поэтому я ему нравлюсь. Но я уже взрослая женщина. – После этих слов она ушла.

Нахмурившись, Ноэль направился к выходу из зала для аудиенций, обогнув молодую служанку, входившую с графином свежего кофе. Впрочем… Повернувшись, он пошёл обратно, чтобы взять чашку с небольшого столика.

– Могу я попросить чашечку? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко.

Она немного покраснела, но налила ему кофе твёрдыми руками.

– Спасибо.

Кивнув, она пошла к столу, на который поставила графин. Никто не обращал на неё внимания, и – не считая потенциального соучастия в покушении – это заставило Ноэля задуматься, как много слуги слышали, как много помнили.