—      Русские сели на лодки и вторые сутки идут к Казани. И еще узнали наши люди—там, где Сура впадает в Волгу, появился Шахали.

Хана словно укололи иголкой. Он вскочил с подушек, подбежал к Япанче и, ухватив его за грудь, притянул к себе.

—      Что он там делает?

—      С ним много войска. Может быть, они хотят строить кре¬пость. Есть слухи, что там они будут хранить запасы еды и оружия.

—      О презренный из предателей, грязнейший и ничтожнейший из них! Он снова встает на моем пути. Если он построит крепость па Суре, то тогда все твои советы, мурза, ишаку под хвост. Мы не выдержим осаду! Ты, Япанча, иди, следи за русскими, чаще до¬носи мне.

Япанча вышел. Кучак задумчиво глядел в окно на белые гру¬ды облаков, теснившихся на голубом небе.

—      Что теперь скажешь, мурза Кучак?

—      Мой ум бессилен давать дальнейшие советы. Настало такое время, когда решения можно принимать только самому мудрому, самому блистательному уму в ханстве. Говори, мой господин, я слушаю.

—- Да будет так, как повелеваю я! — хан снова сел на подушки и начал говорить слова, которые, видимо, не раз обдумывал: — Завтра часть наших джигитов, самую маленькую, мы оставим Са- фе-Гирею и посадим его на трон. Сегодня же выполним волю ха¬на Саадета — войско пошлем в Крым. Я уступаю место Сафе и уезжаю домой.

—      Твое решение мудро! — воскликнул мурза.

—      Ты думаешь? А не скажет ли мой брат Саадет, что я трус?

—      Если скажет, то ты ответь, что не знал о русской рати, про¬сто мудро понял его повеление и свято исполнил. Разве Сафа пос¬лан сюда не на твое место? Ты просто разгадал намерения хана и ушел из Казани.

—      Верно, Кучак! Ты по-прежнему читаешь мои мысли. Нам не могут сказать, что мы бросили Сафу на съедение русским, ибо мы сделали, что могли. Мы поделились с ним джигитами — единствен¬ной защитой, что у нас осталась.

—      Великодушие твое истинно велико, честность изумительна. Кто будет нуратдином джигитов, оставленных в Казани? Может, полезно остаться мне?

—      Ты будешь нужен в Крыму. Неужели мой верный мурза ду¬мает, что в Бахчисарае я вечно буду глодать кости после Саадет- Гирея? Я опустошу всю казанскую казну и куплю всех сторонников моего любимого брата и сам займу его место. И ты мне поможешь. А здесь оставь Алима. Пусть он завоюет расположение молодого хана. Это пригодится нам, когда мы сядем на трон в Бахчисарае.

—     Ты воистину мудр, хан.

—     Пусть воины выступают в поход сегодня же.

—     Исполню, великий.

—     А завтра утром созовем Диван.

Шестой день Сафа-Гирей живет в Казани. Передав скорбную весть о гибели хана и повеление насчет войска, он стал усиленно искать себе преданных друзей. Он понимал, что Саип без боя трон не отдаст, и потому Сафе нужны были недовольные ханом люди, на которых при случае можно было бы опереться.

Но о его тайном намерении догадывались все, и потому все из¬бегали близкого знакомства с ним. Сафа удивлялся, получая на приглашение посетить дом, где он остановился, вежливый отказ.

Но сегодня под вечер Сафу ждала неожиданная радость. К не¬му подошел юноша и, улыбаясь, сказал:

—     Я вижу, благородный Сафа-Гирей пребывает в скуке?

—     Да, мне невесело, юноша.