– Мой лорд, – не отставал Фаркванор, – вам необходимо также как можно быстрее разобраться с проблемой старших пэров.

– А что это за проблема? Мне кажется, Фаркванор, что вы очень уж быстро находите новые проблемы.

– Я хочу заручиться их лояльностью, ваше высочество. А для этого следует как минимум заверить их в вашей любви и подтвердить, что они сохранят свое положение.

– По крайней мере, в настоящее время, – уточнил Мандрикарн.

– Да, в настоящее время, – согласился Фаркванор. В его глазах внезапно вспыхнул алчный огонь. – Но было бы неосмотрительно с самого начала пробуждать в них настороженность. Мне кажется, что стоило бы в течение ближайшего часа пригласить вашего родственника герцога Олджеббина, мой лорд, а сразу же вслед за ним принцев Гонивола и Сирифорна и сообщить, что их роль в правительстве остается неизменной.

– Хорошо. Позаботьтесь об их приглашении сюда.

– И наконец…

В дверь постучали, и появился камердинер.

– Мой лорд, прокуратор Дантирия Самбайл просит разрешения войти.

Корсибар с беспокойством взглянул на Тизмет, затем на Фаркванора и увидел, что тот тоже нахмурился. Но оставить дверь перед носом влиятельного прокуратора закрытой он не мог.

– Пусть он войдет, – произнес Корсибар. Дантирия Самбайл был одет в те же великолепнейшие золоченые доспехи, в которых явился утром в Тронный двор, лишь шлем с зеленым плюмажем он сейчас держал в руке, что, возможно, было своего рода знаком почтительного отношения к новому королю. Тяжело ступая, выставив вперед, как таран, большую голову с короной курчавых оранжевых волос над веснушчатым краснощеким лицом, он вошел в комнату.

Он остановился прямо перед Корсибаром – Фаркванору и Мандрикарну пришлось немного посторониться – и довольно долго стоял лицом к лицу с новым короналем, разглядывая того, словно что‑то взвешивая и прикидывая про себя, не как подданный перед королем, а как принц перед равным себе.

– Так, – сказал он наконец, – кажется, вы теперь действительно корональ.

– Не только кажется, но и соответствует истине, – ответил Корсибар, многозначительно глядя в пол прямо перед Дантирией Самбайлом.

Но прокуратор не понял этого безмолвного совета: преклонить колени и принести присягу.

– Интересно, что по этому поводу сказал бы ваш отец? – сказал он.

– Вы видели, что мой отец сидел рядом со мной в Тронном дворе. Это молчаливое признание.

– Ах, молчаливое…

– Признание, – раздраженно поправил Корсибар. Он, конечно, ожидал дерзости от Дантирии Самбайла, но тот превзошел все ожидания.

– Вы не разговаривали с ним после того, как покинули зал?

– Понтифекс удалился в свои покои. Я посещу его в должное время. В первые часы правления у меня много дел: нужно принимать решения, освобождать от исполняемых обязанностей…

– Я хорошо понимаю это, принц Корсибар.

– Я теперь корональ, прокуратор.

– Ах да, конечно. Я хотел сказать: «Лорд Корсибар».

После этих слов со всех сторон послышались вздохи облегчения. Могла ли такая уступка со стороны Дантирии Самбайла означать, что он не желает осложнений, связанных с признанием Корсибара? Во всяком случае, это был хороший признак.

Корсибар снова взглянул вниз, еще раз приглашая прокуратора встать на колени и принести присягу. Широкое, с грубыми чертами лицо Дантирии Самбайла медленно расплылось в кривой улыбке.

– Прошу вас избавить меня от необходимости становиться на колени. В таких доспехах это весьма нелегко. – И он быстрым небрежным движением изобразил отдаленное подобие знака Горящей Звезды.