|
– Престимион… Дантирия Самбайл… и, конечно, еще кое‑кто наподобие их… Похоже, придется постоянно следить за всеми. Необходима вечная бдительность. Я теперь понимаю, что впереди меня ждет больше трудностей, чем казалось сначала. – Резким нетерпеливым жестом он указал на высокую бутыль с вином, стоявшую на столе за спиной Навигорна: – Налейте‑ка мне! И побыстрее! – Сделав несколько жадных глотков, он сказал негромко, чтобы слышала одна Тизмет: – Сестра, мне кажется, что я сижу на спине дикого зверя и должен удержаться на ней до конца своей жизни, в противном случае он пожрет меня.
– Ты что, жалеешь о том, что сделал? – Нет, ни на долю секунды! Но, вероятно, ей показалось, что в голосе Корсибара недостает уверенности, а потому она склонилась и, почти касаясь губами его уха, прошептала: – Вспомни, что все это было предсказано. – А затем, найдя взглядом непроницаемые лица Санибак‑Тастимуна, одиноко стоявшего возле дальней стены комнаты, добавила: – Это твое предназначение, брат. – Да, мое предназначение, – Корсибар ожидал, что на него нахлынет горячая волна душевного подъема, которую это слово порождало в нем на протяжении последних дней, но на сей раз этого не случилось, и он снова поднял бокал. Еще один глоток молодого пенного вина согрел его и несколько отогнал внезапно овладевшую им усталость. Он ощутил тот прилив возбуждения, который тщетно искал в себе несколько секунд тому назад. «Мое предназначение». Да. И этому должно быть подчинено все остальное. Все. Все!
2
– Несмотря на все перемены, лорду Конфалюму, по крайней мере, разрешили пока что остаться в тех же апартаментах, которые он занимал, будучи короналем. Но признаки внезапной метаморфозы, случившейся в правительстве Маджипура, Престимион заметил уже в вестибюле. Огромные скандары, охранявшие покои короналя, все так же находились на страже, но теперь на них были надеты нелепые крошечные полумаски – отличительный знак служителей понтифекса. Возле покоев Конфалюма толпились также с полдюжины чиновников понтифексата. Один из них, гэйрог с переливающейся чешуей, также с маской на лице, смерил посетителя надменным взглядом. – Вы утверждаете, что его величество назначил вам прием? – Я принц Престимион Малдемарский. Сложилось критическое положение. Понтифекс дал согласие встретиться со мной в этот час. – Понтифекс сообщил, что очень утомлен и желает, чтобы список его посетителей был сокращен. – Вы сократите его после того, как я увижу понтифекса, – сказал Престимион. – Вы знаете, кто я? Вы знаете, что случилось здесь сегодня? Ну же, идите! Сообщите его величеству, что принц Престимион ожидает встречи с ним! Прислужники понтифекса принялись вполголоса совещаться между собой. Затем, через изрядное время, гэйрог и еще одна фигура с маской на лице исчезли за дверью, где, вероятно, произошло еще одно столь же продолжительное совещание. Наконец оба вернулись. – Понтифекс примет вас, – заявил гэйрог. – Вам отведено десять минут. Большая дверь, на которой сверкали уже устаревшие монограммы «ЛКК», открылась внутрь, и Престимион перешагнул порог. Конфалюм в глубоком унынии сидел за своим столом из симбаджиндера, опершись на него локтями и мрачно подпирая кулаками голову. Весь стол был завален его странными колдовскими инструментами, но они лежали в хаотическом беспорядке, а некоторые даже были опрокинуты, листы с записями скомканы. Новый понтифекс очень медленно поднял взгляд на вошедшего. Его глаза, окаймленные влажными ресницами, были красны, он не более чем на секунду встретился взглядом с Престимионом и снова уставился в стол. – Ваше величество… – холодным голосом сказал Престимион, делая положенный по этикету жест. |
