И именно в это мгновение отец не выдержал. Он бросился на Джеймса, ухватил его за шею и с ним вместе повалился поперек дивана, а затем – на пол.

– Ах ты, маленький мерзавец! – вопил Джек Белл. – Да ты понимаешь, что наделал? Ты уничтожил меня! Растерзал на клочки! На мелкие клочки!

Ребус с Хоганом разняли их. Отец все не мог угомониться – продолжал рычать и выкрикивать ругательства. По сравнению с ним сын казался безмятежно спокойным. Он глядел, как неистовствует отец, словно этому предназначено было стать дорогим воспоминанием на долгие‑долгие годы. Открылась дверь, и в ней возникла Кейт. Ребусу хотелось, чтобы Джеймс Белл рухнул перед девушкой на колени, вымаливая прощение. Кейт окидывала взглядом присутствующих, пытаясь понять, что происходит.

– Джек? – мягко и вопросительно произнесла она.

Джек Белл взглянул на нее, словно не узнавая. Ребус все еще крепко сжимал члена парламента, обхватив его сзади.

– Уходи отсюда, Кейт, – попросил девушку Ребус. – Иди домой.

– Но я не понимаю…

Джеймс Белл, совершенно равнодушно воспринимавший державшие его руки Хогана, взглянул на дверь, потом туда, где стояли его отец и Ребус. По лицу его расползлась улыбка:

– Вы ей скажете или надо мне?…

25

– Не могу поверить! – уже не в первый раз воскликнула Шивон. Звонок Ребуса застал ее в машине. Телефонный разговор длился весь путь от Сент‑Леонарда до летного поля.

– Мне и самому было трудно свыкнуться с этой мыслью.

Она ехала по А‑8, направляясь к западу от города. Поглядев в зеркало заднего вида и просигналив, она выехала из ряда, чтобы обогнать такси. На его заднем сиденье бизнесмен, видимо тоже ехавший в аэропорт, спокойно читал газету. Шивон захотелось ощутить твердую почву под ногами, стремглав выскочить из своей машины и закричать, чтобы выпустить пар, ослабить то не совсем понятное, что она сейчас чувствовала.

Было ли это нетерпеливым желанием скорее получить результат? Вернее, два результата – по делу Хердмана и убийству Ферстоуна. Или же она расстроилась, что ее нет там сейчас, в то время как все раскручивается?

– А не мог ли он и Хердмана застрелить? – спросила она.

– Кто? Молодой Белл? – Она услышала, как, отведя трубку, Ребус передает ее вопрос Бобби Хогану.

– Он оставляет записку, зная, что Хердман помчится за ним, – продолжала Шивон. Мысли ее беспорядочно метались, обгоняя одна другую. – Он убивает всех троих и хочет застрелиться сам.

– Это все теория. – В трубке поскрипывало, и голос Ребуса в ней звучал недоверчиво. – Что это за шум?

– Мой телефон разряжается. – Она съехала с трассы на дорогу, ведущую к аэропорту. В ее зеркале все еще было видно такси.

– Я могла бы отменить его, – Шивон имела в виду урок.

– Какой смысл? Нет никаких особых дел.

– Ты едешь в Квинсферри?

– Уже приехал. Бобби въезжает в школьные ворота. – Он опять отвел трубку, что‑то говоря Хогану. Похоже, о том, что хочет присутствовать, когда Хоган начнет все докладывать Клеверхаусу и Ормистону. Шивон уловила слова: «в особенности, что наркотиками он промышлял давно».

– Кто же подложил наркотики на яхту? – спросила она.

– Не слышу, Шивон.

Она повторила вопрос:

– Считаешь, это сделала Уайтред, чтобы растянуть расследование?

– Не думаю, что даже у нее хватило бы духу так оклеветать человека. Мы тут по мелочи подняли кое‑какой шум. Патрульные машины уже начали розыск Рэба Фишера и Павлина Джонсона.