Ребус облизнул губы:

– Пока что, Джеймс, наверное, единственное, что мы можем доказать, это что ранен ты выстрелом в упор – а это в корне противоречит твоей версии событий, – и что, судя по углу выстрела, ты предположительно стрелял в себя сам. Однако ты сам признал, что, по крайней мере, один из пистолетов Ли Хердмана был тебе знаком, почему я думаю, что ты взял «брокок» с намерением убить из него Энтони Джарвиса и Дерека Реншоу.

– Онанисты паршивые. Оба.

– И только поэтому их надо было убить?

– Джеймс, – остерег сына Джек Белл, – я не хочу, чтобы ты вообще разговаривал с этими людьми!

Сын отмахнулся от него:

– Они достойны смерти.

Рот Белла приоткрылся, но из него не вылетело ни звука. Внимание Джеймса было поглощено стаканом, который он все вертел и вертел в руке.

– Почему они достойны смерти? – тихо спросил Ребус.

– Я же сказал.

– Тебе они не нравились, и всё? Другой причины нет?

– Масса людей постарше убивают и не по таким причинам. Вы что, новостей по телевизору не смотрите? Америка, Германия, Йемен… Иногда убивают, просто встав не с той ноги.

– Помоги мне все‑таки разобраться, Джеймс. Я знаю, что у вас были разные вкусы в музыке.

– Не только в музыке. Во всем!

– Разное мировоззрение? – предположил Хоган.

– Возможно, – сказал Ребус, – ты подсознательно хотел произвести впечатление на Тири Коттер?

Джеймс бросил на него злобный взгляд:

– Она тут ни при чем. Ее не касайтесь.

– Вряд ли это получится, Джеймс. В конце концов, ведь это от Тири ты узнал о ее увлечении смертью? – Джеймс молчал. – Думаю, ты немного влюбился в Тири.

– С чего вы это взяли? – насмешливо протянул подросток.

– Ну, для начала, ты приехал на Кокберн‑стрит, чтобы снять ее на фото.

– Я много фотографий делал.

– Но ее фотографию ты заложил в книгу, которую потом дал почитать Ли. Тебе не нравилось, что Тири с ним спит, да? Не понравилось, когда Джарвис и Реншоу сказали тебе, что обнаружили ее веб‑сайт, где можно наблюдать ее в спальне. – Ребус помолчал. – Ну как, я прав?

– Вам многое известно, инспектор.

Ребус покачал головой:

– Но сколько же мне еще остается неизвестным, Джеймс! Я надеюсь, что, может быть, ты поможешь мне заполнить пробелы.

– Тебе не следует ничего говорить, Джеймс, – прохрипел отец. – Ты несовершеннолетний… есть законы, которые защищают тебя. Ты перенес травму… Ни один наш суд не станет… – Он взглянул на детективов. – Без сомнения, ему необходимо присутствие адвоката, не так ли?

– Мне не нужен адвокат, – отрезал Джеймс.

– Но он должен у тебя быть! – Слова Джеймса, казалось, ошеломили Белла.

Сын нагло улыбнулся:

– Знаешь, папа, сейчас речь идет уже не о тебе. Дело во мне. Только из‑за меня ты попадешь на первые страницы газет, но слава эта будет дурная. А на случай, если ты запамятовал или не обратил на это внимания, я больше не несовершеннолетний – мне восемнадцать. Возраст достаточный, чтобы голосовать и делать еще множество других вещей. – Джеймс, казалось, ждал возражения, но его не последовало. И он опять повернулся к Ребусу: – Так что вам надо узнать?

– Я прав относительно Тири?

– О том, что она спит с Ли, мне было известно.

– Когда ты дал ему эту книгу, ты намеренно вложил в нее фото?

– Должно быть.