Он взглянул на темную фигуру и почувствовал, что в нем шевельнулось что‑то. Не отвращение.

– Пойдем со мной, – выдохнул он. – Пойдем со мной на восток.

Фигура застыла.

– Ты это серьезно? Ты понимаешь, что предлагаешь мне?

– Возможность ударить по твоему настоящему врагу. Тому, кто стоит за этим, тому, кто за все это отвечает. Тебе не хочется попробовать?

– За последние недели, – мрачно хмыкнул Таррант, – меня связывали, унижали, морили голодом, жгли, швыряли на солнце, пытали такими пытками, что и описать нельзя, и несколько раз чуть не убили. Меня! Я пятьсот лет строил для себя безопасное убежище! А ты думаешь соблазнить меня новой угрозой? – Он фыркнул. – Знаешь, я жалею, что взял у тебя столько крови. Малокровие явно подействовало на твои мозги не лучшим образом.

– Ты не хочешь удовлетворить любопытство? Или… хотя бы жажду мести?

– Все, чего я хочу, преподобный Райс, – полной безопасности. Хочу оказаться в своем доме, который я строил для себя камень за камнем, дерево за деревом, пока сама земля не стала существовать только для того, чтобы удовлетворить мои прихоти. И я должен оставить это? Ввериться восточному океану, принять неизбежный риск? Меня поражает, что тебе захотелось иметь меня рядом с собой.

– Твое могущество несомненно. Твоя проницательность…

– А еще можно будет не беспокоиться, а? Все время, пока я был с вами, никто не охотился в Лесу. Ни одну невинную девушку не замучили ради моего удовольствия. Так почему бы не продолжить в том же духе? Разве не это примирило твою совесть с тем, что мое существование продолжается, хотя ты честью поклялся убить меня?

Против воли Дэмьен улыбнулся:

– Это тоже привлекает.

– Давай‑ка я расскажу тебе, чем мне представляется океан. Тысячи и тысячи миль открытой воды, слишком глубокой, чтоб земное Фэа могло подняться. Понимаешь? Та самая сила, которая поддерживает мою жизнь, которая требуется для большинства моих Творений, – и недоступна. А значит, я не смогу помочь ни тебе, ни себе, если что‑нибудь случится. Одно хорошее извержение в Новой Атлантиде, когда мы попадем в те места, – и никакая власть, моя или твоя, нас не спасет. Почему, ты думаешь, никто не пересекает эти воды? Почему, ты думаешь, за все годы, что человек здесь живет, предприняли всего пять попыток? И к тому же я окажусь беспомощен. Я буду отдан на твою милость. Думаешь, меня это привлекает? Для того, кто подобен мне, немыслимо быть таким уязвимым.

– Я дам тебе слово. Ты знаешь, я способен его сдержать. Испытай меня.

Тень смотрела на него в молчании; не видя выражения лица Тарранта, Дэмьен не мог понять его причины.

– Полагаю, ты поедешь один, – объявил наконец посвященный.

– Ну что ж. Ладно. – Священник посмотрел в сторону поселка. – Хессет поедет. Она настояла. Ты бы видел ее, когда она осознала истину, когда поняла, что это ее расу извратили…

– А леди Сиани?

Дэмьен помрачнел. И произнес, осторожно подбирая слова:

– Это дело ее жизни. Земли ракхов. Их культура. Я не знал этого прежде, потому что у нее отобрали память… Впрочем, я многого о ней не знал.

На минуту воцарилось молчание. Потом Охотник тихо сказал:

– Прости.

Дэмьен принужденно пожал плечами.

– Это было хорошо, пока продолжалось. Большего никто не может просить, верно? – Он с усилием разжал кулаки в карманах. С усилием заставил себя говорить спокойно.