«Продажа состоится в любом случае?»

«Так говорят сегодня. Японская пропагандистская машина работает мощно, вырабатывая благоприятное паблисити. Они прилипчивы. Они на верхушке всего. Именно всего…»

В дверь постучали, потом голову просунула блондинка. «Извини, что мешаю, Рон», сказала она, «но Кей только что получил звонок от лос‑анджелесовского представителя ЭнЭйчКей, японского национального телевидения. Он хочет знать, почему наш репортер оскорбляет Японию.»

Рон нахмурился: «Оскорбляет Японию? О чем он толкует?» «Он заявляет, что наш репортер сказал в эфир: „Проклятые японцы забирают нашу страну“.»

«Ну, не надо», сказал Рон. «Никто не мог такого сказать – в эфире. И кого они обвиняют?»

«Ленни. В Нью‑Йорке. На бэкхоуле», сказала женщина.

Рон поерзал в кресле. «О‑хо‑хо», сказал он. «Ты проверила ленты?»

«Ага», сказала она. "Сейчас проверяют загрузку в главной операторской.

Но я уверена, что это правда."

«Черт.»

Я спросил: «Что такое бэкхоул?»

«Наш корм со спутника. Мы каждый день подбираем отрывки из Нью‑Йорка и Вашингтона и повторяем их. Всегда есть примерно по минутке до и после, которые в эфир не идут. Мы их вырезаем, но сырые передачи сможет принять любой с частной тарелкой, кто охотится за нашим сигналом. И кое‑кто этим занят. Мы предупреждаем таланты быть поосторожнее перед камерой. Но в прошлом году Луиза расстегнула блузку и прикрепила микрофон – и нас затрахали звонками со всей страны.»

Зазвонил телефон на столе Рона. Он послушал немного и сказал: «Окей. Я понимаю», и положил трубку. «Проверили ленту. Ленни говорил в камеру перед началом и сказал Луизе: „Если мы не поумнеем, чертовы японцы завладеют страной“. В эфир не пошло, но он это сказал.» Рон уныло покачал головой. «Парень из ЭнЭйчКей знает, что мы это не выпустили?» «Ага. Но он говорит, что передачу могли поймать и протестует на этом основании.»

«Черт», сказал Рон. «Значит они следят даже за нашим бэкхоулом. О, боже. Что хочет делать Кейт?»

«Кейт сказал, что устал предостерегать нью‑йоркские таланты. Он хочет, что бы это уладил ты.»

«Хочет, чтобы я позвонил этому типу из ЭнЭйчКей?» «Говорит, решай, как знаешь, но у нас соглашение с ЭнЭйчКей на получасовое ежедневное шоу и он не хочет рисковать. Он думает, что ты должен извиниться.»

Рон вздохнул. «Теперь мне надо извиняться за то, чего вообще не выпущено в эфир. Черт побери все это!» Он взглянул на нас. «Парни, мне надо работать. Что‑нибудь еще?»

«Нет», сказал я. «Удачи.»

«Да, парни», сказал Рон, «нам всем нужна удача. Знаешь, ЭнЭйчКей стартовала Глобальную Сеть Новостей с начальным капиталов в миллиард долларов. Они наступают на СиЭнЭн Теда Тернера по всему миру. И если история чему‑нибудь учит…» Он пожал плечами. «Поцелуйте на прощение американское медиа.»

Уходя, я услышал, как Рон говорит по телефону: «Господин Акасака? Здесь Рон Левин из ЭйЭфЭн. Да, сэр. Да, господин Акасака. Сэр, я хочу выразить мое глубокое сожаление за то, что наш репортер сказал через спутник…» Мы закрыли за собой дверь и вышли.

«Куда теперь?», спросил я.

* * *

Отель «Четыре Времени Года» предпочитали звезды и политики и у него был изящный вход, однако мы поставили машину за углом у служебного входа. У грузового люка стоял громадный грузовик и работники кухни выгружали картонки с молоком. Мы ждали здесь минут пять, Коннор поглядывал на часы.