Коннор посмотрел вслед и резко повернулся к лифту. «Пошли, кохай, подышим свежим воздухом.»

* * *

«Почему так важно знать, есть ли другие заявки?», спросил я, когда мы вернулись в машину.

«Это возвращает нас к первоначальному вопросу», сказал Коннор. «Кто хотел навредить Накамото? Мы знаем, что продажа МайкроКон имеет стратегическое значение, вот почему конгресс стоит на ушах. Но почти наверняка это значит, что и другие партии тоже стоят на ушах.» «В Японии?»

«Точно.»

«Кто же это может знать точно?»

«Акаи.»

* * *

Японская секретарша захихикала, увидев значок Коннора. Коннор сказал:

«Мы хотели бы увидеть господина Йошида.» Он был главой компании. «Подождите минуточку, пожалуйста.» Она встала и куда‑то заспешила почти бегом.

Акаи Керамикс располагалась на пятом этаже изящного здания в Эль‑Сегундо. Декор был экономным и каким‑то индустриальным. Из приемной зоны было видно громадное пространство, никак не разделенное на части: множество металлических столов и люди за телефонами. Тихое пощелкивание ворд‑процессоров.

Я осмотрелся: «Весьма голо.»

«Только бизнес», кивнув, согласился Коннор. «В Японии показуха осуждается – это знак, что ты не серьезен. Когда старик Мацушита стал главой третьей по величине компании во всей Японии, то между своими головными офисами в Осаке и Токио он все еще летал обычными коммерческими рейсами. Он был главой компании в пятьдесят миллиардов долларов, но личный самолет был не для него.»

Пока мы ждали, я разглядывал людей, работающих за столами. Лишь немногие были японцами, большинство – европейцы. Все – в голубых костюмах. Почти не было женщин.

«В Японии», сказал Коннор, «если дела компании идут плохо, первое, что происходит – работники срезают собственные зарплаты. Они чувствуют ответственность за успех компании и ожидают, что их состояние будет расти и падать в зависимости от успехов или неудач компании.» Женщина вернулась и не говоря ни слова села за стол. Немедленно в нашу сторону пошел японец в голубом костюме. У него были седые волосы, роговые очки и торжественные манеры. Он сказал: «Добрый день. Я – господин Йошида.» Коннор представился. Мы все перекланялись и обменялись карточками. Господин Йошида каждую карточку брал обеими руками, каждый раз церемонно кланяясь. Мы делали так же. Я обратил внимание, что Коннор не говорил с ним по‑японски.

Йошида провел нас в свой офис. Его окна выходили на аэропорт.

Обстановка была простой.

«Не желаете ли кофе или чаю?»

«Нет, благодарю вас», ответил Коннор. «Мы пришли по официальному делу.»

«Понимаю.» Он жестом пригласил нас сесть.

«Мы хотим поговорить с вами о покупке МайкроКон.»

«А, да. Хлопотное дело. Но я не уверен, что здесь вовлечена полиция.» «Может быть, и нет», сказал Коннор. «Вы сможете рассказать нам о сделке, или соглашение закрытое?»

Казалось, господин Йошида удивился: «Закрытое? Совсем нет. Все предельно открыто и было таким с самого начала. В сентябре прошлого года к нам обратился господин Кобаяши, представитель Дарли‑Хиггинс в Токио. Тогда мы впервые узнали, что компания продается. Откровенно говоря, мы удивились такому предложению. В начале октября мы начали переговоры. К середине ноября переговаривающиеся компании выработали черновик соглашения и перешли к финальной стадии переговоров. Однако потом, шестнадцатого ноября, конгресс выдвинул возражения.»

Коннор сказал: «Вы говорите, что были удивлены тем, что компанию выставили на продажу?»

«Да, конечно.