– Не знаю, – отозвалась Керсти, немного поколебавшись. – Она какая то дерганая… фригидная.

– А мы не фригидные? – Стив обнял ее за плечи.

– Конечно, нет.

– Нет? – насмешливо переспросил Стив. – Совсем нет? А я слышал иное.

Он набросил на нее свою кожаную куртку, почувствовав, что девушка мерзнет.

– Значит, ты не с теми людьми говорил, – засмеялась Керсти, оборачивая все в шутку.

Они замолчали.

– Ты любишь читать? – подал голос Стив.

– Люблю, – почему то грустно ответила Керсти, – Про любовь.

– А как тебе Эдгар По?

– Так себе. Я его не понимаю. Помнишь, в школе учили «Ворона»? – почему то развеселилась Керсти. – Я просто тряслась от его строк, – и Керсти, сделав загадочную физиономию, начала декламировать:

«Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, и чтоб сердцу легче стало, встав я повторил устало: "Это гость лишь запоздалый у порога моего. Гость какой то запоздалый у порога моего. Гость – и больше ничего"».

– Почитай еще что нибудь! Здорово у тебя получается, – подбодрил ее Стив.

– Это я так… – замялась Керсти – Я больше и не помню ничего. Лучше ты расскажи мне что нибудь, ты ведь, кажется, сочиняешь. Это правда?

– Да так, ерунда это, больше от нечего делать.

– Да ладно тебе, – возразила Керсти. – Нам с тобой все равно еще порядочно шагать, а автобусы не ходят.

– Давай остановим такси.

– А ты этого хочешь?

– Я… нет.

– Ну, тогда рассказывай – и Керсти теснее прижалась к Стиву.

– Хорошо, что же тебе рассказать?

Подумав, Стив начал:

«Вонг Хон снова подошел к большому прямоугольному зеркалу в резной оправе и дотронулся до его холодной поверхности. Отражение повторило действие, и пальцы, казалось, соприкоснулись. Не отнимая руки, он приложил ухо к зеркалу, немного постоял, и отошел в противоположный угол комнаты, ближе к окну. Там стоял низкий столик ручной работы, изготовленный древними китайскими мастерами. Ножка стола была искусно вырезана из цельного куска дерева и изображала двух драконов, соприкасающихся животами и держащими в зубах солнечный диск.

Вонг Хон издали еще раз взглянул в зеркало и опустился в удобное плетеное кресло, стоявшее около столика.

Этот тридцатипятилетний китаец, видимо, давно обосновался в Гонконге. Он жил в островной части города, Вэнчай; от материковой – Каулуна она отделялась узким проливом, который можно было преодолеть за пять минут.

Два года назад большая квартира на побережье, в которой он жил, опустела. Не прожив вместе и года, он и его жена Джо Эн решили разойтись. Джо Эн не устраивала страсть мужа к разного рода диковинкам, собранным со всех частей света, его неуемное увлечение алхимией, тяга к приготовлению различных составов, по рецептам, вычитанным в древних манускриптах.

И действительно, стены его квартиры были сплошь увешаны ритуальными масками, оскаленными черепами, кабалистическими амулетами и фигурами. А по вечерам из вытяжки над его лабораторией поднимались ядовитые струйки испарений ртути.

Вонг Хон был очень замкнут и необщителен, все свободное время просиживал за лабораторным столом, изучая загадки земли.

В последнее время ему стали сниться навязчивые сны: будто он подходит к зеркалу, протягивает к нему руку, она, не встречая преграды, проходит сквозь стекло. Он просыпался от ужаса, веря в реальность снов. Ему казалось, что сон и явь поменялись местами. Он вспомнил высказывания гречанки Маседонии, которая любила повторять:

– Единственная подлинная реальность – это сон и воображение.