Остальные вещи были свалены в холле и ожидали прихода Керсти.

Ларри откашлялся и снял с висевшего на стене телефона трубку, которую с аппаратом связывал провод, свернутый в спираль.

– Слушаю вас.

– Па, это я!

– Здравствуй, Керсти. Ну, как ты?

– Все хорошо. А вы… расставили все по местам?

– Куда там… Только в гостиной. Завтра надо будет в спальне убраться.

– А как рука? – заволновалась Керсти.

– Почти прошла, – Ларри немного приврал, так как рука в данный момент сильно болела.

– Ну, хорошо. Вещи Фрэнка не выкинул?

– Нет, конечно. Тебя дожидаются. Как с работой?

– Все о'кей. Пройду медосмотр – и можно будет приступать.

– Может, зайдешь?

– Я вообще то поэтому и звоню. Завтра утром я буду проезжать мимо. Заскочу ненадолго. Заодно чучело возьму. Ты будешь дома?

– Да, до двенадцати.

– Отлично. А что вы решили насчет новоселья?

– Я думаю… послезавтра можно было бы собраться и отметить…

– Прекрасно. Ну, ладно, па. До завтра.

– Пока.

Повесив трубку, Ларри немного постоял в холле, рассматривая маску, изображающую нечто вроде людоеда, держащего в руках фигурки людей, а затем пошлепал обратно, в гостиную. Там, свернувшись калачиком на диване, с книжкой в руках лежала Джулия.

– Керсти звонила, – сообщил Ларри, подходя к дивану.

На миг оторвавшись от книги, Джулия отрешенно взглянула в его сторону и снова углубилась в чтение.

Только к вечеру следующего дня Ларри и Джулия навели лоск в спальне. На другие комнаты уже не хватало времени. Чтобы развеяться и отдохнуть среди друзей, они решили не откладывать вечеринку и собрать гостей в ранее намеченное время.

Ларри пригласил сослуживцев. Некоторых он не видел со времени своего переезда в Бруклин, все эти годы поддерживая отношения посредством поздравительных открыток к Рождеству и ко дню рождения.

Рука Ларри потихоньку заживала, лишь время от времени давая о себе знать тупой ноющей болью в запястье. Сидя за столом, окруженный друзьями, Ларри, уже навеселе, рассказывал о происшествии, но с явной поправкой на время. Людям свойственно рассуждать о своих болезнях, особенно когда все уже в прошлом.

– Нет нет, – разглагольствовал Ларри, обращаясь к уже седеющему Биллу Бастквиллу, своему старому товарищу по колледжу, демонстрируя ему перевязанную руку. – Я не шучу. Этот доктор копался в моей руке с деликатностью Йозефа Менгеля. Я думал, что упаду в обморок, а он стоит с таким видом, будто это ему, а не мне нужна помощь.

– О, Господи, – воскликнула сидевшая напротив Дороти Мэрфи, полнеющая жена начальника отдела.

– Ох уж эти доктора, – протянул Пол Уоллес, сидевший слева от Ларри, и налил себе в бумажный стаканчик очередную порцию джина.

– Стиви, минутку! – обратился Ларри к сидевшему на табурете рядом с Керсти юноше в джинсовом костюме, увидев, что тот поднял свой стакан. – Давайте выпьем все вместе. За успех!

Сын Дороти и Коула Мэрфи, Стив рос порядочным человеком. Ему уже исполнилось двадцать три, он заканчивал курсы зубных техников при медицинском колледже и писал грустные рассказы о зыбкости бытия. Керсти и Стив сразу подружились, чем вызвали улыбки своих родителей.

– А что сегодня пьет моя дорогая? Не помню, – сказал Ларри Джулии, пытаясь налить ей шотландского виски. – О, извини, дорогая, – пробормотал он, видя, что Джулия накрыла свой стаканчик ладонью. Она объяснила:

– Спасибо, а то я не встану.