– Да? – ответил я.

– Пошли со мной, Дейв.

В ее голосе появились незнакомые напряженные нотки; глаза наполнились испугом.

– Мне хочется… чтобы ты тоже это услышал. Я встал, по‑прежнему думая только о ее длинных локонах, ниспадавших на белые плечи.

– В чем дело? Твои соседи рассказывают пошлые анекдоты.

– Нет, и поверь, здесь не до смеха. – Ее напряженные дрожащие пальцы впились в мою руку. – Я… я подслушала их. С помощью той слуховой трубы. Сначала я хотела сделать это просто из нести. Мне и в голову не приходило, что все так обернется.

Я нахмурился:

– Это очень опасная привычка, Крис.

– Может быть, ты меня все же выслушаешь?

Она сердито топнула ногой, и в ее голосе появилась внезапная настойчивость.

– Они там о чем‑то говорят, но это не похоже ни на один земной язык, понимаешь? Это не английский и не португальский… и вообще никакой.

– Наверное, они говорят по‑марсиански, – ответил я, пожимая плечами. – А что тут такого?

– Да проснись же, Дейв! – вскричала она. – Я работала в Комцентре. – Крис снова перешла на шепот: – Меня считали там неплохим лингвистом. Я могу говорить на шести земных языках, знаю ваннзару и три других марсианских диалекта причем понимаю большую часть их слов. Но это что‑то совсем иное. Они говорят совершенно по‑другому!

Она схватила меня за руку и потащила к двери. Я пошел за ней, почувствовав вдруг какую‑то тревогу и неуверенность.

– А если это шифрованный язык? – прошептал я. Мы вошли в ее комнату. Элис спала в детской кроватке, тихо похныкивая во сне. Я вздрогнул, представив то, что наполняло ее кошмары. Крис достала из‑под кровати слуховой аппарат. Она привязала его к концу швабры и надела на узкий конец трубы тот самый шланг, который исчез из душа.

– Теперь все готово, – прошептала она, вытирая со лба капельки пота. – Дальше действуй сам.

Ко мне вернулась решительность. Я перегнулся через подоконник и, взяв швабру в правую руку, поднес трубку к открытому окну комнаты, в которой находились гости. Я прижал раструб шланга к уху и прислушался.

– Таховва шаб‑ху гамиль вайчхак.

– Шакхир! Кесшуб умшаш вотиха.

По моей спине пополз холодок. Я тихо выругался и покачал головой.

Этот разговор на неизвестном языке и странное шипение казались нереальными в нашем мире. Но еще больше меня удивили свистящие полутона, какой‑то рваный ритм слов, медленное восхождение и резкое ниспадание фраз, утробное бульканье и треск, которые сопровождали звуки. Я знал, что горло марсианина, а уж тем более человека, не могло бы осилить такие слоги.

Как бы там ни было, эти голоса не принадлежали Роберту Хэлу и Дзуге ай Замудрингу!

Я осторожно втащил трубку в комнату. Мои руки дрожали. Не говоря ни слова, мы долго смотрели друг на друга.

– Так кто же они? – наконец спросила Крис. – И какие они из себя?

Элис застонала во сне. Старые дедушкины часы громко отстукивали время, разгоняя ночную тишину.

– Не знаю, – шепотом ответил я. Она подошла ко мне, и я прижал ее к груди. Крис дрожала так сильно, что я слышал, как стучат ее зубы.

– Мы должны это узнать, – проговорила она сквозь зубы.

– Но как? – Все еще обнимая ее, я старался что‑нибудь придумать, но мозги казались заржавевшими шестеренками. – К Реджелину обращаться нельзя. Кто его знает, как он отреагирует, а другой помощи нам ждать неоткуда.

– Надо получить какие‑то доказательства, – сказала она испуганным диковатым тоном.