-  Не, княже, не согласен, - замотал головой Пахом. - Мое дело холопье: в драке не струсить да серебро вовремя пропивать. А про мой хлеб, мою одежу и дом пусть у боярина голова болит. На то он хозяин и есть.

    -  Умеешь устроиться, дядька.

    -  Мне горевать не о чем, княже. Добра не нажил, однако же радостей в судьбе моей куда боле случалось, нежели горестей. Коли стрела басурманская завтра догонит, рухлядь ведь все едино с собой не заберешь. А душа радостная - она легче. Прямиком в райские кущи и вознесется.

    -  Я тебе вознесусь! - погрозил ему пальцем Зверев. - А кто холопов молодых ратному делу учить станет? Девки дворовые?

    -  Ну коли не велишь, - пригладил голову Пахом, - тогда обожду. Куда ныне скачем, Андрей Васильевич?

    -  Государь о клятве осенней напомнил. Пора исполнять.

    -  В Москву, стало быть? Через Луки Великие поскачем?

    -  Луки? - не понял князь.

    -  Ну в усадьбу батюшкину завернем? - напомнил холоп. - Как всегда?

    -  В усадьбу? - Андрей прикусил губу.

    Если для Пахома его частые поездки в имение бояр Лисьиных выглядели как встречи с родителями, то сам Зверев в первую очередь вспоминал про Лютобора - старого колдуна, затянувшего его в эту древнюю эпоху, но обещавшего вернуть обратно и даже поделившегося частью своих магических знаний. Скоро полнолуние. Значит, можно попытаться вернуться к себе, в двадцать первый век. В уютную квартирку, к компьютеру и телевизору, к теплому душу, мороженому и полной безопасности…

    -  В крохотную хрущовку, - тихо поправил сам себя князь, - в школьный класс, к маминым понуканиям и поролоновому матрацу.

    Домой - это означало, что он больше никогда не увидит Полины, не достроит крепость у казанских стен, не остановит татарских набегов. Это означает, что уже никогда он не сможет назвать себя князем, скомандовать ратникам: «За мной!», что не сожмется сердце при виде несущихся навстречу наконечников татарских копий, не прокатится по жилам горячий жар, когда он прорвется сквозь смертоносные пики, когда насадит врага на рогатину, срубит саблей, собьет окантовкой щита, никогда не ощутит вкус победы, вкладывая оружие в ножны над поверженным ляхом.

    Странно, но сейчас он не мог понять, что для него дороже: звание князя, которое обязывает ежегодно проходить через горнило порубежных схваток, - или та острая реальность смертных баталий, которая делает жизнь настоящей, ощутимой и которая даруется вместе со званием русского князя. Разве можно постичь такое, сидя за экраном компьютера и нажимая клавиши оптической мышки? То же самое, что секс по Интернету: безопасно, но совершенно бесчувственно.

    -  А в армию меня призовут рядовым, - почему-то произнес Зверев.

    -  Ты что-то сказал, княже?

    -  Не везет нам с отцовской усадьбой ныне, Пахом. Мне не просто в Москву попасть нужно. Сперва в Углич завернем. Узнаем, как стройка у нашего арабиста продвигается. Как бы он там заместо башен минаретов не нарубил, интеллигент персидский.

    -  Все едино через Новгород скакать.

    -  А на Руси все дороги к нему, Великому, и ведут.

    Застоявшиеся в конюшне скакуны шли ходко, и еще засветло небольшой отряд пересек озеро, поднялся на добрых десять верст вверх по Волхову и остановился под стенами Ладоги, на постоялом дворе. Следующая передышка получилась в священном селе Грузино, где хранился посох святого Андрея Первозванного, и к полудню третьего дня всадники достигли Новгорода.