Адамс казалась искренне озадаченной:

– В моей помощи?

– Я желаю отомстить вашему мужу за смерть брата, Элизабет.

Та тяжело вздохнула:

– Это невозможно. Поймать его с поличным вам не удастся. Никому еще не удавалось это сделать.

– Ошибаетесь. Поймать его с поличным я могу, и я это сделаю. Но с вашей помощью. Мне нужно, чтобы вы подтвердили во всеуслышание, что это ваши серьги, что серьга, которую я нашла в доме брата, принадлежит вам и что у вас с моим братом был роман. Это объяснит, зачем ему понадобилась смерть Джеймса. И это свяжет его с Бутером, застрелившим тех двоих, что убили Джеймса.

Адамс стиснула руки:

– Я не могу этого сделать, Дана.

Та придвинулась к ней еще ближе:

– Нет, можете, Элизабет! Вы можете это сделать – ради Джеймса и ради себя самой. В день своей гибели Джеймс позвонил мне и сказал, что у него затруднения, которые он хотел бы обсудить со мной. Он думал о том, как спасти вас, Элизабет. Мне наплевать на всесилие вашего мужа. Он убил Джеймса и должен за это ответить. Такова моя мотивация, а свою вы сформулируете сами.

– Не могу…

– В таком случае вы будете продолжать влачить жалкое существование и чувствовать себя глубоко несчастной!

Теперь Дана говорила на повышенных тонах.

– Я беременна, Дана…

Дана слегка отпрянула:

– Что?

Адамс отвернулась к окну, помолчала. Потом опять повернулась к Дане:

– Я беременна. Я думала, что это невозможно, но это так. Я не о себе сейчас думаю, Дана, но Роберт ни за что не оставит ребенка мне, а я ни за что не допущу, чтобы мой сын или моя дочь воспитывались у него. Этого я не сделаю.

Дана опустилась в кресло с ощущением полного краха. Голову заломило – надвигалась мигрень.

– Элизабет, вы думаете, что таким образом делаете хорошо вашему ребенку, но это не так. Я совершала эту же ошибку. Растить ребенка в доме, где постоянно ссорятся, где родители несчастливы в браке, не значит заботиться о нем. Это значит…

Она осеклась, пораженная внезапно озарившей ее догадкой.

– Вы не могли забеременеть?

– Мы много лет пытались. Ничего не вышло. Доктора не понимали, в чем дело.

– Какой у вас срок? Сколько месяцев?

– Около семи недель, – ответила Адамс. – Меня все время тошнило, но я считала, что это грипп… Что вы делаете?

Дана схватила свой мобильник.

– Просто вспомнила одну вещь, и мне надо срочно позвонить.

60

Клиника в Редмонде открывалась лишь в 8.30. Логан зря спешил. Они с Даной припарковались возле красного кирпичного двухэтажного здания и сидели, потягивая кофе. Дана высунула локоть из окошка и отдыхала, разглядывая картину неприглядного серого утра, сырого и туманного. Спала она плохо, но усталости не чувствовала. Из‑за буйства адреналина в крови усидеть на месте в машине и просто ждать ей было трудно. Если она не ошиблась, они заполучили козырь, козырь беспроигрышный, достаточный, чтобы сокрушить Роберта Мейерса.

Логан встретился с Даной и Элизабет Адамс в доме Джеймса. Они поехали в родительский дом Хиллов на озере Вашингтон. Дана уступила Элизабет свою комнату, и хоть та уверяла, что не уснет, повела она себя, как усталый путник, наконец‑то добравшийся до мягкой постели, – уснула через считанные минуты после того, как голова ее коснулась подушки. Логан добавил к охране еще двух полицейских в форме: один должен был дежурить у фасада дома, другой – с задней его стороны, и это при том, что внутри находились две женщины‑полицейские.

Внимание Даны привлек звук автомобильного мотора – на парковочную площадку въехал и встал на свое привычное место возле стеклянной входной двери джип вишневого цвета.