Возбуждение, позволившее ей как‑то продержаться и при первом страшном известии, и на опознании тела Джеймса, и когда пришлось сообщить матери, а потом обзванивать родных и друзей, сменилось тупой апатией. Кое‑кто новость уже слышал. Они хотели обсуждать ее с ней, задавали вопросы, но ответов на эти вопросы у нее не было, как не было и желания пытаться что‑то объяснять. Некоторые хотели прийти. Она вежливо отклоняла такое предложение. Звонили репортеры. Им она говорила, что семья от комментариев воздержится. Вскоре она отключила телефон.

Мать лежала в своей спальне наверху, в самом конце коридора, за закрытой дверью. Она потеряла сознание, сползла с краешка стула и грохнулась бы на пол, если б Дана не поддержала ее. Джек Портер, давний семейный доктор Хиллов, приехал немедленно, как только Дана позвонила ему. Приехав, он дал Кейти Хилл успокоительное и чем‑то снизил давление.

Горячая вода из‑под крана переполнила чайник и обожгла руку Даны. Она закрыла кран, отлила из чайника излишек воды и автоматически повернулась туда, где некогда стояла плита, а теперь находился крытый плиткой рабочий стол. После смерти отца мать переделала кухню вместе с тремя ванными. Теперь плита располагалась в центре, огромная, как в ресторане, с восемью конфорками и грилем такой величины, что на нем можно было жарить мясо для целого дивизиона. С колпака этой плиты свисала на крюках кухонная утварь. Дана никак не могла понять, зачем понадобилось матери ждать так долго и заняться переделками, лишь оставшись одной. Теперь же ей казалось, что она поняла причину. Причина была та же самая, что заставляла мать упорно чистить вручную плиту с кнопкой автоматической чистки. Ей надо было чем‑то себя занять.

Дана поставила чайник на переднюю конфорку. Пламя пыхнуло, и в воздухе слегка запахло газом. Медное днище начали лизать сине‑желтые огненные языки, пока Дана не отрегулировала пламя. Услышав шуршание автомобильных шин на подъездной аллее, она выглянула в боковую дверь. Синий БМВ подкатил и встал возле ее «эксплорера». Из машины вылез Грант с Молли на руках;

девочка ела рожок шоколадного мороженого, и следы шоколада были на ее личике и синем платье. Дана взглянула на часы. Ужинать Молли, конечно же, откажется. Она покачала головой, но вдруг подумала, какая это, в сущности, мелочь.

Она открыла дверь, вышла. Молли кинулась к ней и весело заулыбалась; испачканный шоколадом рот придавал ей комичный вид.

– Мамочка!

Увидев дочку, Дана не смогла сдержать слез; присев на корточки, она сжала девочку в объятиях. Когда она оторвалась от нее, Молли спросила:

– Почему ты плачешь, мамочка?

Дана вытерла слезы.

– Маме грустно, детка.

– Не надо. – И девочка протянула ей оставшееся мороженое. – Хочешь попробовать?

Дана откусила маленький кусочек.

– Это девочка моя приехала? Моя дорогая Молли приехала? – В боковой двери показалась Кейти Хилл в белом халате и тапочках, волосы ее были распущены. Косметика не могла скрыть красноту вспухших глаз.

– Мама, ведь доктор Портер не велел тебе вставать!

Пройдя мимо нее, мать обняла Молли.

– Неужели это моя крошка? Привет, ангелочек мой!

– А у меня мороженое, бабушка!

– Да, ангел мой, я вижу. – Кейти Хилл, закрыв глаза, покачивалась, сжимая в объятиях внучку.

– Привет, Кейти, – сказал Грант.

Кейти Хилл ответила, не поднимая глаз:

– Привет, Грант.

– Я очень сожалею по поводу Джеймса.

– Спасибо.