Изменить размер шрифта - +
А до тех пор постарайтесь заняться чем‑нибудь еще. Наверняка у вас найдется одно‑два неотложных дела сегодня, не правда ли?

– Верно. Одно‑два, – сказала Дана, чувствуя, что думать о делах сейчас не в состоянии.

 

3

 

Спустившись с эскалатора, она сделала крюк, огибая северо‑западный угол здания, и, скользнув к себе в кабинет, закрыла за собой дверь. Ее стол был завален юридическими пособиями, а также договорами о партнерстве и резолюциями собраний акционеров – клиентов корпорации «Стронг и Термонд». Марвин Крокет продолжал пить из нее все соки, толкая ее на то, чтобы с жалобным криком «сдаюсь!» уволиться, послав все к черту, либо же завалить все дела. Нет, такого удовольствия она ему не доставит. Никогда еще она не шла на попятный. Не пойдет и сейчас.

Она поставила на пол возле стола свой портфель и потерла грудь, ощущая жжение в том месте, куда вонзалась игла. Половицы дрогнули. Не поминай лиха…  Дверь кабинета распахнулась.

– Вижу, ты явилась!

Вошел Марвин Крокет. При росте пять футов семь дюймов и весе двести пятьдесят фунтов, почти лысый, Крокет напоминал шар в кегельбане. По коридорам он, казалось, не шел, а катился, отчего заметно трясся пол, а подчиненные его впадали в тихую панику, понимая, что зверь вырвался из клетки на свободу. Почти шестидесятилетний Крокет был мечтой психоаналитика – толстый и лысый коротышка, он являл собой ходячее скопище комплексов. Однако шутки с ним были плохи, толщину свою он умело маскировал сшитой на заказ моднейшей одеждой, а недостатки внешности уравновешивал ошеломляющей успешностью в делах. Совладелец и менеджер «Стронг и Термонд», Крокет был безудержным и беспощадным трудоголиком, нарабатывавшим в год по 2800 часов, чудотворцем, приносящим фирме более 6 миллионов прибыли ежегодно. Дане и двенадцати другим своим сотрудникам он не давал ни минуты простоя, не щадя их и швыряя направо и налево, подобно тому как заядлый курильщик расшвыривает вокруг себя окурки, мгновенно превращая в них непочатую пачку сигарет. Сегодня Крокет был в особо придирчивом настроении, так как пригласил на презентацию, за которую отвечала Дана, потенциального клиента, которого собирался взять в оборот.

– Дай‑ка мне взглянуть на твой план, – сказал он.

Потянувшись через стол, Дана передала ему папку. Слава богу, Линда отксерила копии. Опасливо взяв в руки папку, словно страшась, что та его укусит, Крокет уселся в кресло напротив и быстро пролистал бумаги. По‑видимому, не найдя, к чему придраться, он захлопнул папку.

– Дон Бернсайд будет присутствовать. Крокет обхаживал Бернсайда, как незрелый юнец свою первую любовь.

– Знаю, ты говорил.

– И документы с конференции Фельдмана должны быть сегодня подшиты к делу.

– Я вчера их подшила, – сказала она.

– Через три недели начинается процесс Иверсона.

На понедельник была назначена встреча с клиентом.

– Сегодня к полудню все необходимые документы будут у тебя на столе.

Дану Крокет не одобрял. После рождения Молли она выбрала для себя трехдневную рабочую неделю, посчитав материнские обязанности важнее карьерного роста, почему Крокет и отказывал ей в последнем. Прочие акционеры фирмы также были недовольны ее поведением, но по другой причине. Среди 225 сотрудников фирмы «Стронг и Термонд» Дана была восходящей звездой – из тех, кому поручает дела любая юридическая корпорация: хорошенькая, способная, энергичная женщина, которая умеет когда надо поболтать с клиентом, а когда надо проявить жесткость. Не найдя, чего бы вменить ей в вину, Крокет сказал:

– Утром я искал тебя.

– Я была на приеме у врача.

– Может, опять беременна?

Интересно, знакомо ли ему понятие «половая дискриминация».

Быстрый переход