— Это Юлька на лошади. Страшная была трусиха, даром что двенадцать лет исполнилось, все боялась даже ногу в стремя засунуть. А коня звали так смешно, ты себе не представляешь — Братик. Отличный жеребец, спокойный, выдержанный. Юлька потом привязалась к нему, за уши не могли оттянуть.

— Сколько сейчас твоим детям? — спросила Лера.

— Дочке восемнадцать, а Николаю двадцать три. Он, пожалуй, единственный, кто полностью понимает меня. Юлька еще соплячка, у нее лишь кавалеры на уме, жена не в счет. А Колька — тот настоящий друг.

— А кто-нибудь из них знает про эту квартиру?

— Николай знает. У него и ключ есть, разрешаю сюда приводить девушек. Но ты не волнуйся, никто не будет претендовать на квартиру, она только твоя.

— Да нет. — Лера пожала плечами. — Я не боюсь. Просто так спросила.

Она действительно спросила об этом просто так, сама не зная почему. Может быть, ее изумило, что Максимов, ко всему прочему, еще и заботливый, любящий отец. Интересно, знают ли дети о том, на какие средства и какой ценой нажито благосостояние их отца? Наверняка не знают. А если узнают, станет ли для них шоком такое известие? Или они оба, и сын, и дочь, по наследству от папаши наделены таким же прочным иммунитетом к собственной совести? Так или иначе, но отцовские махинации позволили обоим жить в свое удовольствие, ни в чем не нуждаясь: девчонка катается на рысаках, парень водит в шикарную квартиру девиц. Небось и учатся, где надо на эти денежки.

— Юлька — студентка Плехановского, — точно отвечая на Лерины мысли, сообщил Максимов. — А Коля этим летом закончил юрфак университета. Уже и на работу устроился. Сейчас, правда, его нет в Москве — срочно улетел в Венгрию, там у него друг и какие-то с ним дела. Мы и увидеться не успели перед отъездом, но созваниваемся регулярно. Слушай, — он решительно захлопнул альбом на последней странице, — А наша еда! Там, небось, и мороженое потекло, и шампанское нагрелось.

Давай-ка поднимайся, и будем ужинать — так и быть, сегодня я выступлю в роли повара.

Ужин получился королевским: экзотические салаты, жаркое, мастерски приготовленное Максимовым, шампанское и десерт. Лере все эти деликатесы с трудом лезли в горло. В то же время кто-то невидимый, язвительный внутри нее голосом Анны принялся нашептывать ей ужасные, жуткие слова. Слова были о том, что отныне она, Лера, может ужинать так каждый день, и не только ужинать, но и завтракать, и обедать. И, что гораздо существеннее, не она одна, но еще и Машка. Что можно будет забрать дочку из сада, нанять ей няню, отдать в престижную школу, а самой работать в свое удовольствие, продвигаясь по служебной лестнице семимильными шагами. И все это при одном маленьком условии: забыть о том разговоре, который она подслушала позавчера. Считать, что его не было, согласиться на предложение Максимова фактически стать его женой, переехать в эти хоромы и жить-поживать, не думая о каком-то невыносимом, всех замучившем старике Скворцове. Не вспоминая об Андрее, которому она оказалась не нужна.

В конце концов, кто она такая? Всего лишь женщина, безмерно уставшая бороться с жизнью, с болезнями ребенка, с одиночеством, с материальными проблемами. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Стоит ли быть такой принципиальной, не лучше ли поучиться у Максимова его двойной морали? Пользуясь ею, он прожил удачную жизнь, достиг всего, чего хотел, вырастил себе преданных друзей в лице детей.

Он сидел напротив нее за столом, шутил, смеялся, подкладывал ей на тарелку лучшие куски, следил, чтобы ее бокал не пустовал. Он не стал ей хотя бы капельку дорог, она по-прежнему не чувствовала к нему никакой теплоты, но вместо былого отвращения пришла готовность принять его отношение к ней, принять и оценить.