— Привет, милая, — поздоровался он с дочкой, целуя ее щечку. Она крепко обняла его за шею. — У меня все хорошо, а у тебя?

— Great, daddy! Are we going out today with your boat? Will we see the grandpas?

— Да, дорогая, мы поедем на корабле, и ты увидишься с бабушкой и дедушкой, но говори со мной по-испански, пожалуйста. Ладно?

— All right, daddy! — снова ответила девочка по-английски.

Хайме улыбнулся. День обещал быть прекрасным.

Они провели три часа на паруснике. Ветер был хорошим, и они плавали между пляжами Ньюпорт-Бич и островом Каталина, который возвышался на северном горизонте над легкой дымкой.

Уже порядком проголодавшиеся, они пришвартовались, сели в машину, обогнули берег по высокоскоростной магистрали и добрались до Лагуна-Бич.

Когда они приехали, дедушка поджидал их, ухаживая за садом.

— Grandpa! — закричала Дженни, крепко обнимая Хуана.

Хуану было уже больше семидесяти лет, он был рад увидеть внучку и улыбался в густые белые усы.

— Как поживает моя принцесса?

— Great, grandpa. And you?

— Дженни, Хайме! — Крик, донесшийся из глубины дома, не дал Хуану ответить.

— Grandma! — в свою очередь воскликнула Дженни и побежала обнимать бабушку. Она уже выходила из дома, вытирая руки фартуком.

— Хайме! Как ты поживаешь, сынок? — спросил Хуан у Хайме, пока они обнимались.

— Good, — сказала девочка, нюхая воздух. — We are having кубинский рис. I love it!

— Да, внученька, — сказала бабушка, — я ведь знала, что ты приедешь.

Стоял чудесный день, и они пообедали на заднем дворе дома. Колибри перелетали с цветка на цветок и опускались на маленькие кормушки, которые дедушка Хуан расставил тут и там.

— Grandpa, — сказала Дженни после десерта, — tell me about твоя семья and what happened in your old country. (Расскажи мне о твоей семье и что произошло в твоей далекой стране.)

— Но ведь я тебе об этом уже столько раз рассказывал, — сказал Хуан, стараясь не показать, как он доволен. — Ты уверена, что хочешь послушать эту историю еще раз?

— Да, дедушка, please!

— Я ее знаю наизусть, — сказала бабушка Кармен. — Пойду сварю кофе.

Остальные устроились поудобнее, чтобы сполна насладиться трапезой и старинными историями о другом континенте.

— Я родился весной 1925 года. Цвел миндаль, когда моя мать, Роза-Мария, родила меня на широкой кровати орехового дерева в супружеской спальне нашего дома, расположенного в небольшом селе недалеко от Барселоны. Мой отец, Пер, завалил всю комнату розами из нашего сада и на радостях побежал покупать гаванские сигары всем родственникам, друзьям и клиентам. Он был так взволнован, что чуть не забыл про конфеты и засахаренный миндаль для женщин.

Мое детство счастливо проходило между школой, сельскими улицами, пляжем и магазином, которым управляли мои родители. Между отцом-мечтателем и матерью, которую больше заботили земные и материальные вещи.

Папа часто беседовал с торговыми агентами, приходившими в наш дом, или с клиентами магазина на такие темы, как республика и свобода.

Заботы моей матери были сосредоточены на здоровье домочадцев, учебе детей и оплате счетов. Иногда она посылала меня по мелким поручениям: отнести клиентам заказ или получить с них плату.

«Сынок, ты должен быть честным и трудолюбивым, — говорила она мне. — Плати свои долги, и твое честное слово будет иметь большую цену, чем все деньги мира».

Однажды, возвращаясь с одного из поручений, я встретил отца, когда он выходил из бара.