Мы можем поторговаться с Папой, чтобы он в обмен на наше невмешательство в дела крестоносцев поддержал нас против Генуи.

— Мы не можем бросить Окситанию в беде, — сказал Уго. — Права нашего господина оскорблены, а его вассалов мучают и убивают.

— Хорошо, — продолжал Мигель, — если вы хотите сохранить Окситанию, то давайте отведем наше войско в Тулузу. Граф Раймон VI подумает, что мы идем ему на помощь, и хорошо нас примет. Мы захватим город и сдадим графа, его сына и несколько сотен катаров братьям Систера. Пусть сжигают их или делают с ними, что хотят.

Мы тоже станем крестоносцами, равными в правах с французами, заставим их по-хорошему или по-плохому вернуть Каркассон, Безье и другие города. Вы установите религиозное единство на севере ваших владений и заслужите благосклонность Папы.

— Но это подлость, Мигель! — возмутился Уго. — Где ваша рыцарская честь? Как мы можем прийти окситанцам на помощь, а потом предать их? Ведь Раймон VI женат на сестре короля!

— Что с вами, Уго? — быстро возразил Мигель. — Неужели вы всерьез поверили в те героические баллады, что сочиняете? Рыцарские идеалы — для дураков, которые гибнут в первом же сражении, а не для монархов, владеющих землями. Забудьте на сегодня про песни. У вас уже есть, кому греть кровать.

— Хватит, сеньоры, — прервал их перебранку Хайме. Он знал, что спор перейдет в драку. — Спасибо, Мигель и Уго, за ваши советы. Дайте мне их обдумать. Спокойной ночи.

Мигель встал, а Уго сказал Хайме:

— Я прошу у вас минутку наедине.

— Хорошо.

Мигель поклонился и вышел, пожелав спокойной ночи.

— Хуггонет принес личное послание для вас из Тулузы. Хотите его услышать?

Сердце Хайме подпрыгнуло в груди, когда он догадался, от кого это послание. Он постарался скрыть свои чувства и сухо ответил:

— Да.

44

— Это было тяжелое решение, и я разрывался между двумя возможностями. — Хайме говорил медленно, словно с самим собой. Он сделал жест руками, словно каждая из них представляла один из возможных вариантов. — Оба варианта были плохими, но нужно было выбрать один из них. Мне было тяжело на душе. Очень. Времени на размышления почти не было, необходимо было принять решение.

Хайме сидел за чугунным столиком, покрашенным белой краской, его глаза рассеянно смотрели вокруг. День был ярким, солнечным. Солнце протягивало тени деревьев по траве сада и через песочные дорожки. На столе стояли три стакана с лимонадом, Карен и Кевин внимательно его слушали.

— Позволь тебе помочь. — Кевин прервал задумчивое молчание, в которое погрузился Хайме. — Ты должен избрать один из вариантов. Первый состоял в том, чтобы поддержать позицию Папы и его крестоносцев, поддерживаемых Парижем. Это значило встать на сторону сил нетерпимости.

Вторая возможность заключалась в том, чтобы поддержать мирную революцию, которая происходила на современном юге Франции, севере Испании и Италии. Это была культура терпимости, музыки, поэзии, трубадуров и певцов. Эта культура создала собственный стиль любви: галантную любовь рыцарей к их дамам. Были созданы даже трибуналы, на которых, при согласии и участии обвиняемых, судились любовные грехи. Сам Ричард Львиное Сердце и король Альфонс, отец короля Педро III, подверглись суду из-за страстной и соблазнительной Аделаиды Тулузской.

Противопоставив себя католической Церкви, катары стали ключевым элементом этой революции.

Катары во многом опережали свое время, например, для них мужчины и женщины были равны перед Богом и людьми.