Что‑то еще беспокоило Джаза.

– А что с этими огнеметами, которые постоянно попадаются на глаза?

– А разве что‑то не ясно? – фыркнул Вотский. – Ты, оказывается, все‑таки дурак, англичанин?

– Концентрированный огонь убивает их, – объяснил майор. – До сих пор это единственный способ, которым с ними можно разделаться. Это, во всяком случае, мы уже установили.

Джаз кивнул. Кое‑что стало формулироваться в его сознании.

– Я начинаю видеть потенциальные возможности всего этого, – сухо сказал он. – И вы можете не рассказывать мне, откуда берутся ваши “специалисты”. Отдел разработок химического и биологического оружия на проспекте Профсоюзов, верно?

Майор ничего не ответил, но губы его сложились в кривую улыбку. Джаз кивнул головой. На его лице появилось выражение сарказма и одновременно отвращения.

– И каким же образом эту штуковину можно использовать в качестве биологического оружия, а?

Они добрались до жилища майора. Он открыл дверь и спросил:

– Вы предпочитаете выпить со мной или лучше попросить Карла отвести вас в камеру и немножко поучить правилам хорошего тона? – голос его был жестким, как хрустящий под ногами ледок. Джаз, видимо, коснулся больного места. Британский агент оказался более информированным, чем предполагал майор.

Джаз взглянул на ухмыляющуюся физиономию Вотского и сказал:

– О, выпивку я всегда предпочитаю чему угодно.

– Прекрасно, но постарайтесь запомнить: вы не в том положении, чтобы что‑то критиковать. Мы не знаем всего! Из... из вот этого? Лично я закрыл бы эту лавочку, залил бы ее монолитным бетоном, заперев эти Врата навсегда – если это вообще достижимо. То же самое сделал бы Виктор Лучов. Однако Проект финансировался и, собственно, был организован Министерством обороны. Мы здесь ничем не командуем, Майкл. Это нами командуют. А теперь решайте: либо мы станем “друзьями”, либо мне придется подобрать кого‑нибудь другого, гораздо менее мягкосердечного, кто завершит вашу подготовку. Решать вам.

Подготовку? Джазу почему‑то не понравилось слово, которое использовал майор. Очевидно, он оговорился. О какой подготовке может быть речь? “А почему к тебе так относятся? – спрашивал кто‑то из дальнего уголка его сознания. – Зачем это им нужно?” Он не знал ответов на эти вопросы и потому просто сказал:

– Ладно, я согласен. Все мы Должны выполнять свой долг. Всем нам отдают приказы. Только ответьте мне еще на один вопрос, и после этого я уже не буду прерывать вас.

Майор пропустил Джаза и Вотского в свое жилое помещение.

– Очень хорошо. Что за вопрос?

– Эта штуковина в стеклянном контейнере – этот ваш пришелец из иных миров... – Джаз неприязненно сморщил нос. – Вы сказали, что у него есть хранитель? Кто‑то, кто присматривает за ним, кормит, изучает? Я просто‑напросто не представляю такого человека. У него должны быть стальные нервы!

– Что? – Вотский фыркнул, что было у него аналогом улыбки. – Вы считаете, что кто‑то вызвался добровольцем? Это ученый, маленький человечек в очках с толстыми стеклами. Человек, преданный науке – и бутылке.

Джаз удивленно приподнял брови.

– Алкоголик?

Выражение лица майора не изменилось.

– Вскоре станет им, – ответил он после секундной паузы. – Да, боюсь, что так и случится...

* * *

Через три часа, примерно в половине восьмого вечера, после того, как Джазу доставили в камеру чашку теплого безвкусного кофе и бутерброд с холодным мясом – стандартный вечерний рацион – и после того как он поужинал, лежа на металлической армейской кровати, он вновь и вновь припоминал все известные ему факты.