– Не стрелять! – вопил он. Вопил не Джазу, а солдатам, которые стояли по периметру с оружием, нацеленным на британского агента. Майор остановился в добрых десяти футах от них.

– Майкл, – умоляюще произнес он. – Что ты надумал?

– Разве это не ясно? – Джаз почти наслаждался ситуацией. – Иван Грозный захотел отправиться со мной. – Он крепко схватил свободной рукой Вотского за голову, прижал ствол поплотнее к его подбородку и потащил к сфере.

Вотский был бледен, как смерть.

– Нет! – прохрипел он, но сопротивляться не решился, опасаясь того, что англичанин может успеть нажать на спусковой крючок.

– Да, конечно, да, Иван, или ты умрешь прямо здесь, – сообщил ему Джаз. – Мне‑то самому терять нечего. – Он почувствовал, как внешняя поверхность шара впускает его.

Майор подошел ближе, и Джазу пришел в голову еще более забавный сценарий.

– И вы тоже, майор, – сказал он, – или я выстрелю и очередь прошьет этого ублюдка и вас вместе с ним!

У майора была хорошая реакция. Как только его сознание зарегистрировало слова Джаза, он упал ничком на деревянную дорожку и закричал:

– Огонь! Огонь! Огонь!

Джаз нырнул спиной в сферу, втянув за собой упирающегося Вотского и...

...Там все было белым! Это была чистая белизна, сплошной белый фон, на котором Джаз и Вотский представляли собой единственные помарки. Они свалились на твердый пол, почти невидимый, потому что он тоже был чисто‑белым. Над головой слышались оглушительные очереди, которые прекратились в тот самый момент, когда голос майора прогудел откуда‑то, словно из бесконечности:

– Прекратить огонь! Прекратить огонь!

Теперь, когда они находились внутри сферы, а он был в безопасности, не следовало причинять им никакого вреда.

Джаз встал и осмотрелся. Через тонкую пленку молочного света все движения снаружи выглядели смертельно замедленными. Майор еще не успел встать на ноги.

Джаз сделал ему ручкой, потом повернулся и направил автомат на Вотского, напуганного, ползающего по полу.

– Вставай, Иван, – сказал он, и голос его звучал совершенно нормально. – Нам пора двигаться, верно?

Вотский осматривался, приходя в себя. Плечи его были опущены. Он медленно встал, сказал: “Сраный британец" – и бросился в направлении майора.

То есть попытался броситься, поскольку здесь существовала дорога лишь с односторонним движением. Он ударился о невидимый барьер, соскользнул на колени, хватая руками воздух. И когда до него наконец дошел весь ужас ситуации, он сделал именно то, чего ожидал от него Джаз; он начал вопить, требуя помощи!

Джаз некоторое время с интересом наблюдал за ним, а затем сказал:

– Ты устраивайся поудобнее, Иван. Садись, вопи, бейся головой о стенку и, в конце концов, умирай. Вотский слегка повернулся к нему.

– Умирать? Джаз кивнул.

– От голода или от истощения...

Он повернулся и начал рассматривать происходящее за воротами – майор на фоне стен из магмассы и смертельно медленно двигающиеся солдаты.

А потом он пошел в то, что выглядело и ощущалось как болезненно белая бесконечность.

Позади него Вотский закричал:

– Ну зачем, зачем? Какую пользу я могу тебе здесь принести?

– Совершенно никакой, – бросил через плечо Джаз, – но еще меньше пользы ты принес бы Тасси, если бы остался там.

Глава 9

За вратами

Майор КГБ Чингиз Хув наблюдал за своим подчиненным Карлом Вотским с расстояния не более десяти футов через молочно‑белую пленку, настолько тонкую, что почти невидимую.