Джон проглотил изумление. Он и не подозревал, что его сестра способна увиливать от обязанностей.

— Я зашла довольно далеко и вдруг увидела на другом берегу девочку, мою ровесницу или немного старше. Она тоже меня заметила. Мы обе испугались и остановились.

— Ты поняла, что она Сторвик? — спросила Кейт.

— Не сразу. Но я знала в лицо всех Брансонов, а она была не из наших.

— И что было дальше?

— Мы стояли на разных берегах ручья. Достаточно далеко, так что не могли навредить друг другу, даже если бы захотели. «Ты кто?», спросила она меня, а я ответила: «Говори первая». Она сказала, что она Сторвик, а я сказала, что я Брансон. — Она снова улыбнулась. — Мы были так шокированы, что на время онемели. А потом немного пообщались.

— Пообщались? — спросил Джон. — О чем же?

— О ее заносчивых кузенах и о моих невыносимых братьях, насколько я помню, — ехидно ответила Бесси.

Джон ошарашенно смотрел на нее. С тем же успехом она могла признаться в том, что спрыгнула в пропасть с Горбатого холма и осталась жива. Он никогда не думал о женщинах Сторвиков и уж тем более не предполагал, что среди них встречаются девочки, которых дразнят братья.

Кейт кусала губы. Будто тоже не могла примириться с мыслью о том, что все, даже Сторвики, рождаются на свет божьими детьми.

— Ты когда-нибудь видела ее снова?

Сестра не сразу дала ответ.

— Я не уверена, — в конце концов сказала она и вернулась к работе. — Я навещу тех Брансонов. В воскресенье.

Когда они вышли из кухни, Джон долго размышлял об истории, которую рассказала сестра. Поистине, женщины полны секретов.

* * *

Спустя несколько дней Кейт пришла помочь Бесси сложить гостинцы в седельные сумки. Неуклюжая от волнения, она то и дело брала в руки слишком много овсяных лепешек и совала их Бесси слишком рано, когда та еще не успевала убрать предыдущую порцию.

— Было бы лучше, если бы мы поехали вместе, — наконец сказала она. — Они не испугаются меня, если ты будешь рядом.

— Испугаются.

— Я могу переодеться. Надеть женское платье. Могу…

— Нет. — Одно короткое слово. Непреклонная, как и ее братья.

— Я их не боюсь.

— Никто и не говорит, что боишься. Хотя стоило бы.

— Вовсе нет, — не задумываясь, запротестовала она.

— На твоем месте мне точно было бы страшно.

— Тебе никогда не бывает страшно.

— Ты так думаешь?

Она воззрилась на Бесси, не зная, что и сказать. Эта женщина безропотно согласилась взвалить очередное бремя на свои и без того перегруженные плечи. Будучи младше ее на два года, внутренне она казалась Кейт много старше.

— Но ты и словом не обмолвилась, что боишься.

— Как и ты.

Кейт сдерживало другое. Стыд, а не храбрость.

— Я не хотела… чтобы о моем страхе знали другие.

Бесси красноречиво подняла брови.

— И я тоже.

Тихая, терпеливая, проницательная Бесси предстала в ее глазах другим человеком. Она принимала на себя долг без единого возражения, но не потому, что возразить было нечего. Нет, она по собственному почину отказала себе в праве сетовать на жизнь.

Она обняла ее, надеясь, что дружеская ласка скажет больше, чем любые слова.