|
- А я не думал, что ты с поручением. Я решил, что, может быть, ты приехал под влиянием симпатии ко мне или к кому-нибудь другому. Но, раз это не так, то что же привело тебя в Кобленц? И почему ты боишься открывать лицо? Уж не шпион ли ты? - Поразительная проницательность, - фыркнул депутат. - Твои мозги, мой милый, с тех пор, как мы виделись последний раз, изрядно заржавели. Скажу одно: я здесь, и любое неосторожное слово может меня погубить. Как ты намерен поступить? - Ты мне отвратителен, - сказал Андре-Луи. - Вот. Возьми свою железку. Ты считаешь, дружба не накладывает никаких обязательств? Возьми шпагу, тебе говорят. Сюда идут. Мы привлечем внимание. Ле Шапелье взял шпагу и вложил ее в ножны. - Чертова политика научила меня не доверять даже друзьям. - Только не мне. Разве я когда-нибудь давал тебе повод к недоверию? - Увидев тебя здесь, я был вынужден предположить, что ты вновь переменил убеждения и вернулся в лагерь сторонников привилегий. А значит, у тебя есть и определенные обязательства перед ними. Поэтому я предпочел избежать встречи. - Политика для меня дело второстепенное. Ладно, давай пройдемся, - предложил Андре-Луи, беря друга под руку. Ле Шапелье сначала отказывался, но он его уговорил, и они двинулись в ту сторону, куда депутат направлялся до столкновения с Моро. Убедившись, что ему не грозит предательство со стороны человека, с которым его на протяжении нескольких лет связывали близкие отношения, Ле Шапелье позволил себе разоткровенничаться. Он прибыл в Кобленц по поручению Национального собрания на переговоры с курфюрстом Тревесским. Собрание с тревогой наблюдало за концентрацией войск эмигрантов. События, толкнувшие народ выйти 10 августа на улицы, вывели из оцепенения и депутатов, которые уполномочили Ле Шапелье довести до сведения курфюрста, что Франция рассматривает присутствие контрреволюционных заговорщиков в приграничных германских провинциях как свидетельство открытой враждебности к ней. Если ситуация не изменится, поручено было передать, Национальное собрание будет вынуждено предпринять решительные действия, направленные на изменения этого нетерпимого положения. - Но я опоздал, - сказал Ле Шапелье. - Поскольку армия уже выступила и эмигранты, можно сказать, покинули Кобленц. Правда, я еще могу попробовать добиться, чтобы им отрезали путь к отступлению. Тогда они не смогут вернуться сюда и начать все сначала. Я так откровенен с тобой, Андре, потому что позиция Собрания не секрет и мне все равно, если она будет предана огласке. Единственное, что я прошу тебя сохранить в тайне, это факт моего присутствия здесь. Твои друзья из партии привилегий чертовски мстительны. А я должен задержаться еще на день-другой, поскольку предстоит последняя встреча с курфюрстом. |
