|
«Четыре куплета, вступление и финал и переход из ре-минор в фа-мажор. Почему я?» Потому что больше никого у них нет, сказал голос у него в голове. Эван взял лицо Ребекки в свои ладони и глубоко заглянул ей в глаза. — У тебя мое сердце, Леди. Храни его. Ребекка вздохнула, прикусила губу, чтобы она не дрожала, и положила руки поверх рук Эвана. — И я люблю тебя, Эван. Роланд ждал объятия, но его не было. Только нежный поцелуй — и расставание. У него заслезились глаза, и он отчаянно замигал. Когда к нему вернулось зрение, Адепт стоял перед ним. И все, что Роланд хотел сказать — «удачи», «будь осторожен», «ни пуха ни пера», — оказалось вдруг настолько затертым, что он лишь кивнул в надежде, что Эван поймет. Эван кивнул в ответ. — Ты сам пришел встретить свою гибель. Как это… благородно! Бархатная одежда Адепта Тьмы поглощала весь оставшийся свет. За ним вырастали врата. Эван повернулся к Адепту Тьмы, и перед этим на его лице мелькнуло выражение неизъяснимой печали. Всего на мгновение. На те несколько секунд, которые понадобились Роланду, чтобы понять: Эван зашел слишком далеко, и его уже не остановить. — Он же знает, что идет умирать! — Роланд обернулся к Ребекке, а та смотрела вслед Эвану с тоской отчаяния. Ребекка шмыгнула носом. — Знаю. — Мы не можем его отпустить… — Мы должны его отпустить. — Но что-то же мы можем сделать? — Да. — Она вытерла нос рукавом, не отрывая глаз от Эвана. — Пой! Врата были выше Адептов, шириной в десять или двенадцать футов, и все росли. С бьющимся у горла сердцем Роланд взял первый аккорд, зная, что обрекает этим Эвана на смерть. Адепту Тьмы не было нужды драться, пока музыка не стала тому причиной. Ставка — Эван против целого мира, почти потерянного. И Роланд заставил пальцы играть. У него за спиной — он чувствовал это — слушала Ребекка, слушала с всепоглощающей самоотдачей, с которой она делала все. И тогда Адепт Тьмы посмотрел мимо Эвана и встретился глазами с Роландом. «Ты — мой, — сказала его усмешка. — Ты это знаешь, и я знаю. И когда все это закончится, я за тобой приду». У Роланда онемели пальцы. Он забыл аккорды. Забыл музыку. Забыл слова. Забыл обо всем, кроме Тьмы. Его затрясло. — Роланд! — Ребекка схватила его за плечо, и ее пальцы глубоко впились в мускулы, отвлекая внимание от Адепта Тьмы, хотя ее слова все еще доносились, как из глубокого туннеля. — Эван не даст ему тебя тронуть! Эван. «Если он хочет умереть за мой мир, то я, черт побери, могу за него спеть!» И его пальцы снова нашли струны. Он начал первый проигрыш. К концу второй строки самодовольная улыбка Адепта Тьмы исчезла. К концу третьей он зарычал и бросился. Ему наперерез бросился Свет. — Сообщают о фейерверке в окрестности Круга Кингз-колледжа. 5234, можете принять? Паттон уставилась на приемник. — Тут на улицах сумасшедший дом, а они посылают нас на фейерверк? Они только что целый час разгребали завал на углу Йонг-стрит и Блур-стрит. Брукс пожал плечами и потянулся за микрофоном. |
