– Он, видно, не понимает, что ты собой представляешь. Хотел выяснить, но вы были далеко друг от друга.

– М‑м‑м...

Джек не знал, что сказать. Беседа принимала нежелательный оборот.

– Тем не менее он тебя любит, беспокоится о тебе... – Старуха глаз с него не сводила. – Грустно, правда? Отец не знает сына, сын не знает отца.

– Я своего отца знаю.

– Как тебе будет угодно, милый, – медленно покачала она головой, – но ты его не знаешь.

Джек открыл было рот – вряд ли женщина, меньше года знакомая с папой, лучше знает человека, рядом с которым он вырос, – но она махнула рукой, велев ему молчать:

– Поверь, малыш, ты многого не знаешь о своем отце. Раз приехал, постарайся получше узнать его. Не упускай возможности.

Джек взглянул на неподвижное тело под больничными простынями:

– По‑моему, я все знаю.

Аня решительно махнула рукой на кровать:

– С Томасом все будет в полном порядке. Он слишком крепкий, чтоб его шишка на лбу доконала.

Не одна шишка на лбу, мысленно возразил Джек.

– У врачей, кажется, иное мнение.

– Что они понимают, – презрительно отмахнулась она. – Голова у них не тем занята. Слушай меня. С твоим отцом все будет в полном порядке.

С ним все будет в порядке, потому что вы так утверждаете, леди? Ну что ж, понадеемся.

Старуха взглянула на него:

– Где будешь ночевать?

– Не решил пока. Ехал мимо мотеля...

– Не мели чепухи. Остановишься в отцовском доме.

– Не знаю... едва ли.

– Не спорь. Он сам этого хочет. Не огорчай его.

– У меня ключей нет. Даже не знаю, где он живет.

– Я тебе покажу.

Аня подошла к койке, взяла отца за руку.

– Мы с Джеком пойдем пока, Томас. Отдыхай. Завтра вернемся. – Она оглянулась. – Пошли. Где твоя машина?

– На стоянке. А ваша?

– Я не вожу машину. Тебе, малыш, наверняка не понравилось бы ехать по одной дороге со мной. Отвезешь нас с Ирвингом домой.

12

Усевшись в машину, Аня сразу же посадила Ирвинга к себе на колени и закурила «Пэлл‑мэлл» без фильтра.

– Ничего, что курю?

Поздно спрашивать, подумал Джек.

– Ничего, курите. – Он открыл все окна.

– Хочешь?

– Нет, спасибо. Пробовал несколько раз, не втянулся.

– Жалко, – посочувствовала Аня, выпустив дым в окно. – Если хочешь уговорить меня бросить, не трудись.

– Даже не подумаю. Дело ваше.

– Правильно, черт побери. Пять докторов велели бросать. А я всех их пережила.

– Ну, теперь точно не скажу ни слова.

Она улыбнулась, кивнула, указав на дорогу к западу от города.

Заходившее солнце пронзало темные очки, резало глаза по дороге на запад. Подобие цивилизации осталось позади. Почва становилась болотистой, выглядя, тем не менее, выжженной.

Проехали мимо свежевспаханного жирного коричневого поля. Интересно, что росло тут все лето? Кругом одни пальмы. Непривычно видеть на каждом акре пальмы одного роста.

Аня ткнула скрюченным пальцем в лодку с двумя подвесными моторами на чьем‑то переднем дворе.

– "Продается. Обращаться к владельцу", – повторила она. – Надеюсь. К кому же еще? Кто просит покупателей обращаться к вору?

Сделав несколько поворотов, миновав заросли низких сосен, подъехали к железобетонному кварталу с сине‑белой мозаичной надписью на передней стене:

"ЮЖНЫЕ ВРАТА

Наилучшее место для жизни на склоне лет"

Надпись обрамляли поникшие растения и пальмы на последнем издыхании.