Им было чем поделиться друг с другом. Оказалось, что на Западе было больше знаний в области физики и химии, а на Востоке сильнее продвинулись в математике и астрономии. Запад, хотя и использовал активно лошадиную силу, стремился развивать механику, на Востоке же ей уделяли мало внимания – там не было даже ветряных и водяных мельниц; зато шире применялся труд животных

– и рабов. Когда принц понял, что дело не в неточности перевода и что на Востоке, помимо обычных простолюдинов, существует обширный класс рабов, он не стал скрывать своего возмущения. Рандавани же не мог понять неудовольствия принца, находя порядки своей родины совершенно естественными.

– Чем умнее животное, тем более сложным работам его можно обучить, – ответил он. – Очевидно, человек в этом отношении – наилучший вариант.

– Но, подавляя чужую свободу, вы порождаете ответную агрессию. Рабы враждебны своим хозяевам. Только страх заставляет их работать, и только страх удерживает их от бунта.

– А разве бедняки не завидуют богачам? Что, кроме страха, мешает им, вместо того чтобы работать на богатых за кусок хлеба, пойти и силой отобрать у них все? Так отчего же в странах Запада существуют бедняки? Отчего вы не разделите имущество и власть поровну между всеми?

Принц смутился – он не задумывался над этим прежде. Ему, как и его собеседнику, казались совершенно естественными привычные с детства порядки.

– Если бы такое и проделали, государство бы погибло, – ответил он. – Люди не равны по природе своей, да и всякая сложная система требует специализации. Каждый должен заниматься своим делом. Чтобы кто‑то мог заниматься наукой, кто‑то должен работать в поле.

– Верно, – кивнул Рандавани, – так почему бы этим последним не быть рабами?

– У простого крестьянина есть возможность разбогатеть. Рабу же не на что надеяться. Крестьянина побуждает к работе кнут и пряник, а раба – только кнут.

– За свою долгую жизнь я вполне убедился, что лучший пряник – это временное отсутствие кнута, – пожал плечами Рандавани. – О, конечно, для дел возвышенных, вроде науки и искусства, такая метода не годится. Но для черной работы она подходит лучше всего, избавляя нас от лишних расходов на пряники. К тому же участь рабов не так уж плоха. Они знают, что если будут хорошо работать, то всегда будут иметь пищу и кров над головой; им не надо заботиться о завтрашнем дне. Свобода есть тяжкое бремя ответственности, которое для низших классов куда хуже, чем принуждение.

Принц приготовился возражать, но тургунаец продолжил:

– Впрочем, нам нет смысла спорить об этом, ибо так мы не придем к истине. Ваша система работает, и наша работает тоже. Какая из них лучше – решить может только время. Может быть, они и вовсе равноценны.

Артен согласился сменить тему и принялся распрашивать Рандавани об экзотических животных Востока, в частности, о ящерах, произведших такое впечатление на роллендальцев.

– Когда‑то таких животных было много в наших краях, – ответил тургунаенц, – но их численность сокращается. Им нужно слишком много корма, к тому же они сильно зависимы от температуры – холодными ночами они вялые, а их детеныши слишком долго растут, прежде чем войдут в полную силу. Диких особей уже почти не осталось – этому помогла и многолетняя охота ради шкур и зубов. Да и домашнее поголовье сокращается, лишь ханский двор и наиболее богатые из знати могут позволить себе содержать такой скот.