Ингрильо спросил у своих новых товарищей, могут ли они чем‑нибудь «заинтересовать» раджу. Взяв своих почти‑соотечественников во дворец, негоциант, что вполне естественно, был не вполне бескорыстен – он надеялся, что они помогут ему предстать перед правителем в еще более выгодном свете.

– Ну, например, показательный бой с его стражниками, – предложила Элина, которой не терпелось узнать, каковы странные кундийские мечи в деле.

– Нет! – испуганно воскликнул варсалиец, – во дворце нельзя обнажать оружие – никому, кроме телохранителей. Да и вообще, нынешний раджа не любит насилия, даже ненастоящего.

– Тогда, возможно, он любит музыку? – предположила графиня. Эльф кинул на нее испуганный взгляд.

– О да, раджа Бхаваганан – ценитель и покровитель искусства! А кто из вас музыкант? Во дворце, наверное, найдется подходящий инструмент…

– Эрвард! – умоляюще прошептал Йолленгел.

– Надеюсь, – продолжила Элина, успокаивающе пожимая эльфу руку, – его любовь и покровительство не простираются настолько далеко, что он оставляет музыкантов при дворе против их воли?

– Что вы, как можно. Бхаваганан – гуманный и просвещенный правитель. Он даже отменил в Дулпуре смертную казнь, хотя, – купец понизил голос, – лично я сильно сомневаюсь в мудрости такого решения.

Резиденция раджи находилась всего в двух кварталах от гостиницы, и вскоре путешественники уже вступили под своды величественного здания с большими полукруглыми куполами и яркими изразцовыми узорами на стенах. При входе им пришлось отдать стражникам мечи, однако тем дело и ограничилось – их, незнакомых чужестранцев, пропустили внутрь без личного обыска, и, таким образом, Элина – как наверняка и Редрих с Эйрихом – прошла внутрь с ножом под курткой. Графиня подумала, что раджа излишне беспечен.

Владыка Дулпура принял их, можно сказать, по‑домашнему – в помещении хотя и просторном, но все же не настолько обширном, как тронный зал роллендальского дворца, где во время больших и особо торжественных церемоний присутствовало более трех сотен человек, и притом отнюдь не чувствуя себя в тесноте. Впрочем, и прием иностранных купцов был мероприятием куда менее торжественным, чем прием послов – хотя в мирное время благосостояние государства больше зависело от первых, чем от вторых.

Помещение, куда провели гостей с Запада, одной своей стеной (левой, если смотреть от входа) полностью выходило на открытый балкон, и с улицы доносился аромат свежей листвы. Остальные стены на высоте чуть больше человеческого роста украшал затейливый барельеф, где чередовались фигуры танцующих женщин, сплетающихся змей, порхающих птиц и цветущих лотосов. Элина обратила внимание, что ни одна из фигур не повторяется. Черные каменные плиты пола окаймлял вдоль стен сложный золотистый орнамент. Высокий куполообразный потолок изображал небесный свод: темно‑синий фон был расписан крупными золотыми звездами. Взглянув на них повнимательнее, Элина поняла, что над ней – не декоративный узор, а настоящая карта звездного неба.

В противоположной входу части зала располагался невысокий помост, а на нем под голубым балдахином стоял трон раджи. К трону не вели дополнительные ступени – это было просто кресло, и даже не очень высокое. Слева и справа от трона стояло по гвардейцу с копьями чуть выше их роста, а сзади и справа пристроился слуга с большим опахалом – хотя и в этих теплых широтах до жары было еще далеко.