– Можно, отчего нет, – ответили ему и вновь обернулись в прежнем направлении; должно быть, то, что находилось там, было интереснее двух вооруженных незнакомцев в нетипичной для этих мест одежде.

– У вас какой‑то праздник? – осведомилась Элина.

– Еще какой, – ответил ей тощий плешивый лусит, демонстрируя в ухмылке щербатые зубы. – Давненько уж таких не было!

Элина хотела продолжить распросы, но в этот момент среди деревьев близкого леса обозначилось какое‑то движение, и звонкий мальчишеский голос закричал: «Ведут! Ведут! « Толпа зашумела и чуть подалась вперед.

Из леса вышло несколько человек. Почти все они были луситы, однако среди луситских серых армяков мелькала одежда необычного темно‑зеленого цвета. Судя по движениям остальных, они тащили этого зеленого, и притом весьма грубо, сопровождая пинками и колотушками. Жители деревни, видя это, разразились бранными криками – но отнюдь не по адресу своих земляков, жестоко обходившихся с пленником. По мере того, как те приближались, Элина лучше разглядела их жертву. Это был длинноволосый юноша – или даже девушка?

– нет, пожалуй, все‑таки юноша в разорванной одежде явно не луситского, а скорее западного покроя. Тонкие черты его бледного лица, несмотря на ссадины и кровоподтеки, удивительно контрастировали с грубыми, словно вылепленными неряшливо из крупных кусков глины, лицами луситских крестьян. Его руки были скручены за спиной, и вообще он не пытался оказать никакого сопротивления своим мучителям; те били и пинали его, по всей видимости, исключительно из садистского удовольствия.

Элина задохнулась от возмущения. У нее не было сомнения, что юноша – западный дворянин, каким‑то образом оказавшийся в этих краях; и эти грязные скоты осмеливались так с ним обращаться! Ладонь графини немедленно охватила рукоять меча, но другая сильная рука, сдавившая ее запястье, помешала извлечь оружие из ножен.

– Не вмешивайтесь, – процедил ей в ухо Эйрих.

– Но разве вы не видите… – Элина ожгла его возмущенным взглядом, однако тоже понизила голос.

– Это не то, что вы думаете. Кроме того, мы все равно не можем ему помочь. Их здесь сотни.

Пленник, которого подтащили уже совсем близко, вдруг поднял голову и увидел двух всадников, смотревших на него. Элину поразило, что во взгляде его даже на мгновение не мельнула надежда. Он явно не ждал, что эти люди, судя по всему – практически его соотечественники, придут ему на помощь; он считал, что они тоже входят в число палачей! Этого Элина уж никак не могла вынести, но, прежде чем она успела выхватить меч, движение головы пленника откинуло в сторону прядь его волос, и Элина увидела его ухо.

Это ухо не было человеческим. Оно было длинным и острым на конце, словно у волка или лисицы. Эльф!

– Что вы собираетесь с ним делать? – дрогнувшим голосом спросила Элина у ближайшего крестьянина, хотя ответ был очевиден.

– Как что? – искренне удивился он. – Сжечь нечистое отродье!

На Западе эльфов никогда не считали нечистью. Этот загадочный народ, живший в лесах, словно звери и дикари – но, разумеется, совсем не так, как те и другие! – издавна вызывал любопытство, восхищение и зависть. В своих чащобах эльфы создали искусство, заставлявшее смущенно разводить руками поэтов и музыкантов человеческих городов. Наука и технология были чужды им; они были искусны в магии, но лишь до определенных пределов – намного превосходя среднего человека, однако никогда не поднимаясь до уровня человеческих чародеев, правивших миром. По всей видимости, дело было в том, что если людям необходимо было учиться магии, то эльфы обладали ею от природы – однако же своим природным уровнем и довольствовались, не пытаясь

– или не имея возможности – его повышать.