Элина тоже взглянула в том направлении. Дорога здесь шла прямо, и видно было далеко.

– Почему вы думаете, что за нами? Просто едет по своим делам.

– Уж больно торопится.

– Должно быть, у него спешные дела.

– Возможно. Например, догнать нас. Я обычно предпочитаю доверять своей интуиции.

– Похоже, он уступает нам в скорости. Если он вас смущает, мы можем просто от него ускакать. Заодно и проверим, попытается ли он не отстать.

– Нет, я предпочитаю выяснять такие вещи как можно скорее. Да и что он может нам сделать? Дождемся его тут.

Одинокий всадник приближался. Одет он был по‑луситски; впрочем, в этих местах трудно было ожидать иного.

– А в седле он держится, как куль с песком, – неодобрительно заметила Элина.

– Тем более непонятна такая спешка, – отозвался Эйрих.

Всадник, безусловно, заметил, что его ждут, однако не снижал темпа. Можно было подумать, что Элина и Эйрих действительно не интересуют его; но, подъехав вплотную, он остановился, да так резко, что едва не вылетел из седла.

– Что тебе нужно? – осведомился Эйрих по‑луситски (у луситов не было в обычаях обращаться друг к другу на «вы», хотя, если Элине и Эйриху случалось говорить по‑луситски между собой, они придерживались западного этикета).

– Вы меня не узнаете? – ответил тот, сдвигая на затылок низко нахлобученную лохматую шапку.

– Йолленгел, – спокойно констатировал Эйрих. – У меня было предчувствие, что так просто нам от вас не избавиться.

– Я не буду вам обузой, – поспешно заговорил эльф. – Вам не придется больше на меня тратиться. Просто ехать вместе безопаснее.

– Для вас – наверняка, – Эйрих, как обычно, не обременял себя лишней тактичностью.

– Откуда у вас лошадь? – удивилась Элина.

– Я ее украл, – просто ответил Йолленгел.

– Эльф‑конокрад – это звучит! – не удержалась графиня.

– Ну‑ка слезайте с коня, – потребовал вдруг Эйрих строго. Эльф поспешно и явно испуганно повиновался. Эйрих быстро и умело расседлал лошадь.

– Полюбуйтесь, что вы наделали! – возмутился он. – Разве можно так обращаться с животным? У него вся спина стерта седлом. А все из‑за того, что некоторые представители нечеловеческой расы не умеют толком затянуть подпругу…

– Я… мне право же очень жаль, – пробормотал эльф.

– Вот что, Йолленгел, благотворительность никогда не была моей профессией. Более того, моим хобби она также не является. Если вы желаете ехать на восток или куда‑либо еще, это ваше дело. Но держитесь от нас подальше. Я не шучу, – в знак убедительности Эйрих положил руку на рукоять меча.

– Я… я еще не сказал, чем могу быть вам полезным, – поспешно произнес эльф.

– Полагаю, что из лука я стреляю лучше вас, – перебил Эйрих.

– Нет, не лук… вот… правда, это умение больше ценят в цивилизованных краях, но говорят, что даже среди дикарей… – произнося эти слова, Йолленгел рылся в глубине своей мешковатой для него луситской куртки, и наконец выудил оттуда простую, без лака и украшений, флейту. Видно было, однако, что инструмент не был изготовлен в спешке на днях; возможно, флейта пережила несколько поколений последних эльфов. Пережила она и недавние события, едва не стоившие Йолленгелу жизни. Взяв ее в руки, эльф преобразился; от его испуганно‑угоднической поспешности не осталось и следа, тонкие черты лица отразили величавое достонство древней расы. Он медленно поднес флейту к губам и заиграл.