В конце концов Эйрих произнес: «Ну что ж, пожалуй, довольно», имея в виду не то количество собранной информации, не то дозу выпитого алкоголя, и, выйдя из очередного кабака, направился вместе с Элиной на постоялый двор. Надо отдать ему должное – шел он уверенно и говорил почти как трезвый, однако, добравшись до своей комнаты, пластом рухнул на кровать, предварительно наказав Элине разбудить его рано утром, ибо не был уверен, что проснется сам.

Открыв глаза с утра, Элина сперва подумала, что проспала – в комнате было слишком светло для столь раннего часа. Однако, выглянув в окно, она убедилась, что бурая грязь улиц и крыши домов укрыты свежевыпавшим снегом. Редкие снежинки еще и сейчас опускались в безветренном воздухе. Лишь кое‑где безупречную белизну нарушали первые цепочки следов – человечьих и собачьих. Графиня оделась и пошла будить Эйриха.

Ее спутник, с трудом разлепив веки, первым делом осушил залпом большой ковш с водой, вылив остатки себе на голову; затем бросил хмурый взгляд в окно и, голый по пояс, вышел на улицу, где растерся снегом. После этого он почувствовал себя намного лучше и готов был обсуждать дальнейший план действий.

– Если мы поторопимся, то успеем догнать перское посольство, – сказал он.

– Зачем оно нам сдалось? – удивилась Элина.

– Чтобы присоединиться к ним и спуститься по Омоле до Срединного моря,

– ответил Эйрих таким тоном, словно это был давно обсужденный план. – Это самый безопасный способ пересечь земли кочевников.

– Вы, кажется, забыли, что мне не нужны ни кочевники, ни Срединное море. Я еду на восток, а не на юг.

– В это время года вы далеко не уедете. Имеете ли вы представление, что такое зима в условиях резко континентального климата? В лесах за Омолой навалит снега в человеческий рост, а морозы там такие, что ломается сталь мечей. Ехать туда сейчас – это верное самоубийство. Так что, боюсь, вам придется сопровождать меня до Дулпура. А уж потом поворачивайте на север, когда погода станет благоприятной или когда хотя бы доберетесь до хороших дорог восточных стран.

Для Элины это препятствие оказалось неожиданным. Она привыкла к мягким зимам Запада и как‑то не предполагала, что на тех же широтах климат может быть совсем иным (тем паче что в старых легендах о таком не говорилось – при чародеях климат был мягким везде). Правда, Тургунай располагался южнее, так что была надежда, что ей все же не придется дожидаться на юге весны, чтобы продолжить свой путь. Но еще больше ее удивило другое.

– Ведь вы и раньше знали это, – сказала она обвиняющим тоном.

– Знал.

– Почему же не сказали?

– Вы могли решить, что я вас куда‑то заманиваю.

Элине пришлось признать справедливость этого рассуждения.

– А вы уверены, что послы позволят нам к ним присоединиться? – спросила она. – Все‑таки они везут немалые ценности, а мы чужаки.

– Не уверен. Но мы попробуем.

Лучшего плана все равно не было, и уже через полчаса путешественники выехали рысью из восточных ворот Перска. Легкий морозец сковал присыпанную снегом грязь; под копытами лошадей с хрустом лопались ледяные корочки. Судя по отсутствию других следов, этим утром они первые ехали по этой дороге. Эйрих заметил, что луситы, должно быть, потратили немало времени, чтобы договориться о совместном посольстве; провозись они еще некоторое время – и лед на Омоле разрушил бы всю затею.

Около полудня путники сделали привал – разумеется, под открытым небом, никакого жилья поблизости не было. Перекусив и отдохнув, они вновь вывели коней на дорогу и собирались уже садиться в седла, когда Эйрих, прищурившись на запад, неодобрительно заметил:

– Похоже, за нами кто‑то скачет.