|
И ждала, что они примутся задавать вопросы, мысленно подыскивая объяснения, что это вроде как присяжным тебя выбирают, по случайности, и что беспокоиться им не о чем, в моей жизни все прекрасно, просто замечательно. – О-о! – выдохнула мама. – О господи, я поверить в это не могу! – Она посмотрела на остальных. – Вот уж сюрприз так сюрприз, правда? Ты нас так удивила. Боже мой, так уди-вила. Первым делом я поглядела на Райли. Он смущенно уставился в тарелку, повертел вил-ку и задумчиво потыкал кусок хлеба. Затем на Филиппа – он немного покраснел. Бабушка отвернулась, словно в воздухе дурно пахло и виновата в этом моя мать. На отца я смотреть не могла. – Вы знали. Мама провела рукой по щеке. – Разве же я знала? – Все знали. Она нервно пригладила волосы. – Откуда вы узнали? – Да, я повысила голос, хотя Силчестеры себе такого не позволя-ют. Никто не ответил. – Райли? Он наконец поднял голову и слегка улыбнулся. – Мы должны были подписать бумаги, Люси, подтвердить, что мы не возражаем. – Ах вот как! Так ты был в курсе?! – Солнышко, Райли не виноват, это я его попросила. Нужны были минимум две под-писи. – Кто еще подписал? – Я гневно оглядела их. – Вы все, да? – Потише, юная леди, – скривилась бабушка. Мне страшно захотелось швырнуть мамины рогалики ей в физиономию или затолкать в глотку салат из омаров. Наверное, это было так очевидно, что Филипп призвал всех успо-коиться. Не знаю, чем кончился их разговор, потому что я уже мчалась прочь по саду – не бе-гом, Силчестеры не убегают, – но очень быстрым шагом, чтобы скорее оказаться от них как можно дальше. Конечно, выходя из-за стола, я промямлила какие-то извинения, дескать, мне пора, я опаздываю на встречу, а тогда уж вежливо откланялась. И только выйдя из дома и спустившись к гравиевой парковке, поняла, что забыла туфли на задней лужайке. Мне при-шлось закусить губы, чтобы не завопить во все горло, пока я ковыляла до Себастиана, а там я изо всех сил нажала на газ и рванула к воротам. Себастиан радостно пыхтел, предчувствуя счастливое избавление, но очень быстро на нашем пути к свободе возникла преграда в виде закрытых ворот. Я опустила стекло и нажала кнопку домофона. – Люси, – сказал Райли, – ну успокойся, не сердись. – Выпусти меня. – Она это сделала ради тебя. – Не притворяйся, будто ты ни при чем. – О'кей, мы это сделали для тебя. – Зачем? У меня все отлично. – Да, ты упорно это твердишь. – Потому что я твердо в этом уверена. – Мне немного полегчало. – Открой ворота. Глава пятая Воскресенье. Оно угрожающе нависало надо мной, как здоровенная горилла над небо-скребом в том фильме, и наконец сжало меня в губительных объятиях. Ночью мне снились разные сценарии моей встречи с жизнью. По одним все сошло гладко, по другим не очень, а в одном вообще были сплошь песни и танцы. Мы обсудили с Жизнью все мыслимые темы – в том странном, чудном ключе, в каком говорят во сне, когда, проснувшись, обнаружива-ешь, что смысла в этом не было ни малейшего. И вот я проснулась, совершенно измученная. Снова покрепче закрыла глаза, настраиваясь на непристойный сон про шустрого бродягу в метро, но ничего не получилось. Жизнь беспрерывно врывалась, точнее, врывался к нам, как подозрительный родитель в комнату к распущенному подростку. Сон не шел, сознание уже включилось и заработало: в голове возникали умные фразы, находчивые ответы, остроумные возражения, проницательные догадки, варианты, как, никого не обидев, отказаться от встречи, а на их фоне – мысли о том, что же мне надеть. Я открыла глаза и села. Мистер Пэн потянулся и посмотрел на меня. – Доброе утро, Хилари, – сказала я, и он замурлыкал. |
