|
Подойдя ближе, я поняла, что пахнет вовсе не освежителем, а духами. Дама за стойкой густо накладывала на ногти кроваво-красный лак, так густо, что получалась какая-то каша. Она смотрела сериал «Коломбо» по мини-телевизору. «И вот еще что…» – сказал Коломбо. – Нате вам, – усмехнулась дама. Она не посмотрела на меня, но знала, что я тут. – Он раскусил, кто это сделал, точно говорю. Это была та самая Американ-Пай, с которой я общалась по телефону. Коломбо попро-сил у убийцы автограф для своей жены, и тогда она наконец повернулась ко мне: – Итак, чем могу помочь? – Я звонила вам на этой неделе, меня зовут Люси Силчестер, мне назначена встреча с Жизнью. – Я тоненько хихикнула. – Как же, помню-помню. Люси Силчестер. Вы уже позвонили насчет чистки ковров? – О… нет, еще нет. – Ну, милая, больше мне добавить нечего, я вам и так расхвалила их как могла. – Она положила на стойку деловую визитку и пододвинула ко мне. Не знаю, припасла ли она ее лично для меня или ей так нравится эта фирма, что она вообще всюду ходит с пачкой их ви-зиток, раздавая всем и каждому. – Вы обещаете, что теперь уж точно позвоните, правда? Меня позабавила ее настойчивость, и я пообещала. – Сейчас я сообщу ему, что вы пришли. Она сняла трубку. – К вам пришла Люси. Я навострила уши, чтобы услышать его голос, но без толку. – Да, ладненько, направляю ее к вам. И потом уже мне: – На лифте, на десятый этаж. Там направо, потом налево – и увидите его. Я двинулась к лифту, но притормозила. – Какой он? – Ой, да не переживайте. Вы же не боитесь, правда? – Нет, – я пренебрежительно махнула рукой, – чего мне бояться? – И снова тоненько хихикнула, так что всем в радиусе пяти миль вокруг стало ясно, что я, конечно, боюсь, и пошла к лифту. У меня было десять этажей, чтобы настроиться и явиться во всем великолепии. Я при-гладила волосы, расправила плечи, сексуально, но невинно сложила губки. Большой палец в карман, остальные наружу – отличный жест. Я выгляжу ровно так, как хотела. Тут двери открылись, и я увидела кресло с рваной кожаной обивкой, на нем растрепанный женский журнал без обложки и деревянную дверь в прозрачной стене, местами завешанной жалюзи. Войдя в эту дверь, я оказалась в комнате размером с футбольное поле, перед лабиринтом серых перегородок, отделявших друг от друга рабочие места. Крошечные столы, старые компьютеры, потертые стулья, фотографии детей, собак и кошек, пришпиленные над стола-ми, личные коврики для мышек, ручки с пушистыми розовыми насадками, скринсейверы с отпускными фотками, поздравительные открытки, приятные безделушки и яркие кофейные кружки со смешными надписями, в которых нет ничего смешного. Все эти вещи призваны придать немного домашнего уюта убогим офисным клетушкам. У нас на работе все точно так же, и мне немедленно захотелось что-нибудь отксерить, чтобы убить время. Я пошла по серому лабиринту, вертя головой туда-сюда, спрашивая себя, что же, черт подери, я надеюсь здесь углядеть, и всячески пытаясь сохранить невозмутимо-доброжелательный вид, хотя в глубине души была разочарована, что наша с Жизнью ответ-ственная встреча произойдет в этой отстойной дыре. И вдруг я увидела его. Мою Жизнь. Он притиснулся к задрипанному столу и, низко склонясь над блокнотом, торопливо выводил какие-то каракули. Серый помятый костюм, серая рубашка и серый галстук с тройной спиралью. Черные с легкой проседью волосы взъерошены, на лице многодневная щетина. Он поднял голову, увидел меня, отложил ручку и встал, а потом вытер ладони о пиджак, и на нем остались влажные пятна. У него были черные круги под глазами, а сами глаза покраснели, он шмыгал носом и, похоже, не спал уже много лет подряд. – Вы… э-э? – Я состроила легкую игривую улыбку. |
