|
- Штейнбреннер, - спросил Иммерман, - а насчет России какие новости? - Зачем они вам? - Затем, что ведь мы-то здесь. Кое-кого это интересует. Например, нашего друга Гребера. Отпускника. Штейнбреннер колебался. Он не доверял Иммерману. Однако партийное рвение превозмогло. - Сокращение линии фронта почти закончено, - заявил он. - Русские обескровлены гигантскими потерями. Новые укрепленные позиции для контрнаступления уже готовы. Подтягивание наших резервов завершено. Наше контрнаступление с применением нового оружия будет неудержимо. Он поднял было руку, но тут же опустил ее. Трудно сказать о России что-нибудь вдохновляющее, каждый слишком хорошо видел, что здесь происходит. Штейнбреннер стал вдруг похож на усердного ученика, который изо всех сил старается не засыпаться на экзамене. - Это, конечно, далеко не все. Самые важные новости хранятся в строжайшем секрете. О них нельзя говорить даже в "Час нации". Но абсолютно верно одно: мы уничтожим противника еще в этом году. - Он повернулся без своей обычной лихости, чтобы направиться в другое убежище. Мюкке последовал за ним. - Ишь, задницу лижет, - заметил один из проснувшихся, повалился обратно и захрапел. Игроки в скат возобновили игру. - Уничтожим, - сказал Шнейдер. - Мы уничтожаем их дважды на дню. - Он взглянул в свои карты: - У меня двадцать. - Все русские - от рождения обманщики, - сказал Иммерман. - В финскую войну они притворились намного слабее, чем были на самом деле. Это был подлый большевистский трюк. Зауэр поднял голову. - Да помолчишь ты, наконец? Ты, видать, все на свете знаешь, да? - А то нет! Всего несколько лет назад русские были нашими союзниками. А насчет Финляндии - это сказал сам рейхсмаршал Геринг. Его подлинные слова. Ты что, не согласен? - Да-будет вам, ребята, спорить, - произнес кто-то, лежавший у стены. - Что это на вас нашло сегодня. Стало тихо. Лишь игроки по-прежнему хлопали картами по доске, да капала вода в ведро. Гребер сидел не двигаясь. Он-то знал, что на них сегодня нашло. Так бывало всегда после расстрелов и похорон. К вечеру в деревню стали прибывать большие группы раненых. Часть из них сразу же отправляли дальше в тыл. Обмотанные окровавленными бинтами, они появлялись на равнине из серо-белой дали и двигались в противоположную сторону к тусклому горизонту. Казалось, они никогда не добредут до госпиталя и утонут где-нибудь в этом серо-белом месиве. Большинство молчало. Все были голодны. Для тех, кто не мог идти дальше и для кого уже не хватало санитарных машин, в церкви устроили временный госпиталь. Пробитую снарядами крышу залатали. Пришел до смерти уставший врач с двумя санитарами и начал оперировать. Дверь оставили открытой, пока не стемнеет, и санитары беспрестанно втаскивали и вытаскивали носилки. |
