Полуляхов решил, что Арцимовичей надо ограбить, то есть завладеть имуществом с применением физического насилия или угрозой применения такового. Хищение – тайное завладение имуществом – не годилось по той причине, что в железном шкафу имелась касса, запираемая за кодовый замок, а поскольку в банде не было «медвежатника», специалиста по вскрытию сейфов и замков «с секретом», то необходимо было, чтобы кассу открыл кто-то, кто знал шифр. С самого начала Полуляхов склонился к мысли убить всех членов семьи и прислугу. Свидетели были не нужны и в данном вопросе Полуляхов рассуждал как уже полностью сформировавшийся профессиональный преступник.

Преступление прошло успешно, хотя злоумышленников ждало чудовищное разочарование – оказалось, что никаких 70 тыс. рублей в кассе не было, как не было никакого наследства. Убийцы завладели суммой чуть менее 2 тыс. рублей в ассигнациях и забрали драгоценности, принадлежавшие жене убитого судьи. Следствие догадалось, что исчезнувшая горничная каким-то образом была связана с преступниками, но далее этого не продвинулось, поскольку Пирожкова не имела криминального прошлого и не была известна полиции. Правоохранительные органы не поняли того, что дворник взялся помогать преступникам – его долгое время считали такой же, как и остальные, жертвой убийц.

Может показаться удивительным, но преступников нашёл старший сын убитого судьи, родившийся в первом браке. Он провёл собственное расследование и вышел на след Ивана Казеева. Последний привлёк его внимание тем, что хвастался перед проститутками в публичных домах о «большой крови в Луганске». Злая ирония заключается в том, что Казеев в действительности никого не убивал, он был свидетелем действий Полуляхова, но сам никого пальцем не тронул. Как это часто бывает, самый малодушный больше всех бахвалился собственным «мужеством»! Это вообще особенность ничтожеств… Длинный язык погубил Казеева, будучи задержан полицейскими, он «раскололся» на первом же допросе и «сдал» Полуляхова, что называется, «с потрохами».

Дальнейшее явилось делом полицейской техники. Полуляхов, сообразив, что запирательство бессмысленно, проявил молодецкую удаль и дал чистосердечные признательные показания как во время предварительного следствия, так и в суде. Его крайний цинизм, сдобренный рассуждениями о «воровской этике» и «правилах», произвели немалое впечатление на видевших судебный процесс. Тем удивительнее то, что Полуляхов не был приговорён к смертной казни – чему и сам немало удивлялся! – а отправился на сахалинскую каторгу вместе с Казеевым и Пирожковой. Заслуживает упоминания интересная деталь – сын убитого судьи, услыхав судебный приговор, сохранявший Полуляхову жизнь, выхватил из кармана револьвер и выстрелил в убийцу. К счастью, пуля ушла в потолок, а то бы на каторгу отправился человек, разоблачивший преступников… Такая вот судебно-историческая гримаса!

По каторжанским понятиям начала XX века преступник, предавший товарища, должен был быть убит тем, кого предал. Все ожидали, что Полуляхов сведёт счёты с Казеевым, но произошло невероятное – эти двое совершили побег, к которому привлекли ещё 3-х уголовников! Через 4 недели Иван Казеев был убит при попытке выйти из тайги, а через 3 суток Полуляхов, измученный голодом, жаждой и комарами, сдался властям.