— Более или менее, — кивнул он. — Давай сходим перекусить, а потом вернемся к тебе.

— Звучит заманчиво.

После этого их разговор не касался выставки, Паслена или других вызывающих беспокойство тем, чему Куин был очень рад. Самому ему придется держать под контролем эти вопросы, приятные они или нет, но прямо сейчас все его внимание принадлежит Морган. Она очаровала его с первой встречи, и дальнейшие, довольно бурные столкновения только усилили очарование.

Куин считал ее великолепной. Не только благодаря физической красоте, хотя ее внешность заставила бы и мраморного мужчину сойти с постамента и с тоскливым видом плестись за ней. Нет, в Морган было гораздо больше. Наполненность жизненной энергией, такой светлый и сильный внутренний дух, что он не только светился в ее золотых глазах, но, кажется, пробивался сквозь безупречную кожу. Голос, жизнерадостный и музыкальный, со слегка хриплыми обертонами, чтобы каждое слово звучало как ласка. А ее интеллект!

Ум был всего лишь его частью, хотя далеко не малой. Ее чувство юмора всегда было острым и нетривиальным. Плюс редкая проницательность. Немного больше чувствительности и сентиментальности, чем ей бы хотелось показать. И потрясающая глубина, несмотря на разговорчивость и обаяние.

Куин считал, что Морган перенесла глубокую травму не только от непередаваемо тупого жениха, который за красивым личиком не разглядел человека из чистого золота. Слишком часто в жизни ее оценивали по внешнему виду, что научило Морган прятать ранимое сердце.

Тем более поразительно, что она смогла влюбиться в него. Куин до сих пор не мог в это поверить. С одной стороны, он считал, что Морган в конечном счете разочаруется в своих чувствах, когда проведет с ним побольше времени. Но в глубине сердца лелеял и берег правду, которая светилась в ее глазах.

И увидел эту правду снова поздним вечером этого четверга, когда неохотно покидал постель и одевался. Время близилось к одиннадцати. Пора было возвращаться в гостиницу и начинать ночную жизнь Куина. Большую часть вечера они провели в постели, и хотя он почти не спал в последние несколько дней, но чувствовал себя удивительно энергичным.

Морган подложила под спину подушки и рассеяно прикрыла простыней обнаженные груди. Она не отрывала от него глаз, которые при искусственном свете казались бездонными. Впервые после возвращения из музея она вернулась к теме Паслена и заговорила спокойным, намеренно неторопливым голосом.

— Ты придумал причины, по которым я ожидала найти Алекса Брэндона среди ночи на крыше?

— Только одну, — признался он, сидя на краешке кровати и надевая ботинки. — Алекс сам сказал тебе, где он будет. Немного странное место для свидания, но, как мне кажется, это настолько непостижимо, что Паслен поверит. Тем более что я собираюсь немедленно перейти к обороне.

— Потому что его не должно было быть на той пожарной лестнице? — после секундного размышления спросила Морган.

— Именно. Не забудь про хлороформ. Я поднялся на крышу для слежки за музеем, как мы и планировали, а он подкрался или за тем, чтобы проверить меня, или за чем-то мне неизвестным. Самое малое можно сказать, что он продемонстрировал недостаток доверия к партнеру. Я собираюсь показать всю глубину своего возмущения. Настолько глубокого, что теперь сомневаюсь, хочу ли поделиться с ним даже толикой жизненно-важной информации, которую получил от тебя, дорогая.

— А я-то гадала, вернемся ли мы к этой теме, — задумчиво посмотрела она на него. — Очень хорошо, если ты сможешь его увести в эту сторону. Так как я не специалист по безопасности экспозиций, что нового я могла бы тебе открыть?

Алекс наклонился и припал к ней долгим поцелуем не потому, что хотел увильнуть от ответа, а просто потому, что целовать ее становилось так же необходимо, как дышать.