– Без понятия. Но у этого парня есть пейджер.

Я заворачиваю серебряные приборы в чистые льняные салфетки, которые пахнут отбеливателем и въедливым запахом кухни.

– Ого. Это же прошлый век.

– Не говори. Кто сейчас пользуется пейджерами? Кроме пожарных и сутенеров.

Мы на секунду перестаем заворачивать приборы и переглядываемся.

– Он явно не пожарный. У него слишком ухоженные руки.

– Точно. Да и кто тушит пожары в костюме? – пожимает плечами Элоди. – Может, он связан с эскортом?

– Красивый термин для занятия элитной проституцией.

Однако это не объясняет, для чего ему старый кожаный портфель. Что он там прячет? Смазку и презервативы?

Едва я собираюсь принести ему чек, как через кафе на террасу проходит еще одна женщина. И конечно же, направляется прямо к Го. Да этот парень явно высококлассный бабник.

– Черт, та другая женщина ушла… сколько, минуты три назад?

Хотя чему здесь удивляться. Он до ужаса привлекателен, наверняка сам это знает и уверен, что честность, верность и моногамия – не для него.

Безрассудно, но я все равно переспала бы с ним. Чисто из нездорового любопытства – просто чтобы увидеть, как выглядит его лицо во время оргазма. А потом хранила бы это в памяти до глубокой старости.

Обязанности зовут проверить столик и принять заказ у новой спутницы Го. Я неторопливо подхожу и спрашиваю, принести ли им что нибудь выпить. У этой женщины тоже есть акцент, но, кажется, шотландский.

– Кофе и десерт? – спрашивает Го, рассматривая пятно на моей блузке.

– Я буду только кофе, черный, пожалуйста, – отвечает женщина, не отрывая взгляда от телефона. Кто знает, может, записывает в расписание свой следующий звонок в службу эскорта.

– Один кофе, черный.

Как ее душа.

– Принести вам десертное меню? – Я выгибаю бровь, глядя на Го. Как же бесит, что я до сих пор нахожу его безнадежно сексуальным, даже несмотря на то, что он определенно бабник и, вероятно, сутенер.

– Не нужно. Лучше скажите, какой у вас любимый десерт? – Он подается вперед, заглядывая мне в глаза.

– Мой любимый десерт? – повторяю я, косясь на темноволосую Барби, которая сидит напротив и даже украдкой не пялится на него. Он точно ее сутенер – без вариантов.

– Да, Реджи, какое у вас любимое лакомство?

Его спутница бросает на нас короткий взгляд и, ухмыльнувшись, снова утыкается в телефон.

        Что, черт подери, здесь происходит?

– Наверное, шоколадный пудинг.

– Тогда мне его и эспрессо, – подмигивает он, завершая беседу.

Через какое то время приношу им заказ и оставляю наедине обсудить то, что обсуждают сутенеры и эскортницы за чашечкой кофе. Быть может, венерические заболевания? Или скидки?

        Оплати час с шотландской Барби и получи французскую красотку за полцены!

Спустя двадцать минут из кафе уходит и Темноволосая Шотландская Барби. Я выглядываю из за угла, чтобы узнать, не пора ли принести счет Го за его спаренную встречу с эскортницами. Нахмурив брови, он стоит с пейджером в руке. Затем достает из кармана бумажник, бросает на столик несколько банкнот, перекидывает через плечо лямку портфеля и с потрясающей грацией перемахивает через чертов кованый забор, приземляясь на брусчатую мостовую.

После чего срывается с места, будто за ним гонится сама Смерть.

Я спешу на террасу, высматривая на оживленной улице его удаляющуюся фигуру, но он уже слился с толпой.