Кроме того, Кац заметил еще кое-что интересное. Все эти порции были примерно одного размера, скажем, 1,3 капельки возбуждения. Не 1,2 и не 1,4. С поправкой на погрешность измерения это всегда было 1,3. И вот, сидя и регистрируя случайные всплески размером 1,3 капельки, Кац заметил, что бывают и другие всплески – размером 2,6 капельки, но случаются они гораздо реже. Ничего себе! А еще реже бывают всплески размером 3,9. Что же увидел Кац? 1,3 капельки – это возбуждение от одного спонтанно высвободившегося синаптического пузырька; 2,6 – от двух пузырьков, высвободившихся одновременно, что бывает гораздо реже, и так далее[217]. Следовательно, нейромедиаторы действительно хранятся в отдельных пузырьках, и время от времени, чисто вероятностным образом, отдельный пузырек высвобождает свой нейромедиатор – барабанная дробь – в отсутствие предшествующей причины[218]{251}.

Хотя у специалистов это явление особого интереса не вызвало – о нем иронически говорили как о «дырявых синапсах», – идея, что синаптический пузырек способен высвобождаться спонтанно, без всяких предшествующих причин, превратила эту тему в парк развлечений, где резвятся нейроквантологи. Ага, спонтанное, недетерминированное высвобождение нейромедиатора – вот она, структурная единица мозга как облака потенциалов, на котором можно утвердить право управлять своей судьбой. К этой идее следует подходить с большой осторожностью, и тому есть четыре причины{252}:

– Полегче с заявлениями об отсутствии предшествующих причин. В процессе, в котором потенциал действия заставляет пузырьки высвобождаться, участвует целый каскад молекул: открываются и закрываются ионные каналы, активируются ионочувствительные ферменты, расщепляется комплекс белков, удерживающих пузырек в неактивном состоянии, молекулярное мачете прорубается сквозь другие белковые комплексы, чтобы расчистить пузырьку путь к мембране – причем пузырек, прежде чем высвободиться, должен еще причалить к определенному месту. На исследовании таких вопросов построена масса плодотворных научных карьер. Ладно, вы уже догадались, к чему я клоню – да, да, нейромедиатор не просто ни с того ни с сего выбрасывается в синаптическую щель; вызванному высвобождению нейромедиатора предшествует целый каскад реакций, поэтому давайте-ка мы поместим нашу свободу воли в момент, когда этот детерминированный каскад запускается в отсутствие предшествующей причины. Но нет, это не просто случайное срабатывание обычного процесса – оказалось, что каскад реакций, запускающий спонтанное высвобождение, это не тот каскад, что вызывается потенциалом действия. Не в том дело, что мироздание случайно нажало на кнопку, которая обычно отвечает за намерение. Это другая кнопка{253}.

– Более того, процесс спонтанного высвобождения синаптических пузырьков регулируется факторами, внешними по отношению к аксону: другие нейромедиаторы, гормоны, алкоголь, болезни вроде диабета, те или иные зрительные впечатления способны повлиять на спонтанное высвобождение, не оказывая аналогичного влияния на выброс нейромедиатора, вызванный потенциалом действия. Некое биологическое событие в большом пальце ноги может изменить вероятность спонтанного высвобождения синаптического пузырька из аксонного окончания какого-нибудь нейрона где-нибудь в мозге. Как бы это мог сделать гормон? Уж точно, не изменяя фундаментальной природы квантовой механики («С тех пор как она вступила в период полового созревания, всё, что я от нее получаю, – одна угрюмость и квантовая запутанность»). Но гормон может изменить предпосылки возникновения квантовых событий.