Так думали до тех пор, пока некоторые смельчаки, в первую очередь Маркус Райхль из Медицинской школы Вашингтонского университета, не взялись изучать этот скучный фоновый шум. Который, конечно же, оказался чем угодно, только не шумом – не бывает такого, чтобы мозг «ничего» не делал, – и теперь этот феномен известен под названием «сеть пассивного режима работы мозга». И, что неудивительно, в основе ее работы лежат конкретные механизмы, она тщательно регулируется и служит определенной цели. Одна из таких целей действительно интересна своей контринтуитивностью. Если спросить испытуемых в сканере мозга, о чем они думают, то окажется, что сеть пассивного режима работы очень активна, когда они мечтают, то есть находятся в состоянии так называемого блуждающего ума. Работа сети контролируется, прежде всего, длПФК. Первое, что здесь приходит в голову, – строгая длПФК подавляет сеть пассивного режима, заставляя вас вернуться к работе, когда вы отвлекаетесь на мечты об отпуске. Оказалось, что все наоборот: экспериментально стимулируя длПФК, мы повышаем активность сети пассивного режима работы мозга. Праздный ум – вовсе не игрушка дьявола. Это состояние, к которому время от времени взывает самая близкая к суперэго часть вашего мозга. Зачем? Есть предположение, что, витая в облаках, мы подключаем к решению проблем свои творческие способности{257}.

Так что же нам думать обо всем этом спонтанном поведении нейронов? Вернемся к сценарию «покажите мне»: если свобода воли существует, покажите мне нейрон или нейроны, которые инициировали поведение при полном отсутствии какого-либо влияния со стороны других нейронов, энергетического состояния нейрона, гормонов, любых событий окружающей среды, начиная с внутриутробной жизни, генов и так далее. И никакая спонтанная активация отдельного синаптического пузырька, синапса, нейрона или сети нейронов таким примером не станет. Ни одно из этих событий не является по-настоящему случайным – таким, чтобы его можно было напрямую увязать с квантовыми эффектами; все это примеры того, как нечто исключительно механистичное в мозге определяет момент, когда приходит время проявить недетерминированность. Какие бы квантовые эффекты ни возникали в нервной системе, они не помогут ответить на вопрос, почему какой-то человек бессердечно – или героически – жмет на спуск.

ПРОБЛЕМА № 2: СВОБОДА ВОЛИ – ОБМАН?

Это подводит нас ко второй большой проблеме, а именно к представлению, будто квантовая механика подразумевает, что наш макроскопический мир не может быть детерминированным, а свобода воли в нем живет и процветает. Эта проблема не связана с такими техническими деталями, как дырявые синапсы, мышечные веретена и квантово запутанные синаптические пузырьки; она предельно проста. И, на мой взгляд, фатальна.

Предположим, что с масштабированием все утряслось – неопределенность на квантовом уровне не погашается шумом и инициирует макроскопические события на десятки порядков мощнее. Предположим, что работу всех областей мозга, и поведение заодно, лучше всего можно понять на квантовом уровне.

Трудно себе представить, на что это было бы похоже. Мог бы каждый из нас стать облаком суперпозиций и придерживаться 50 противоречащих друг другу моральных кодексов одновременно? Могли бы мы нажимать и в то же время не нажимать на спуск при ограблении винного магазина, и только после приезда полиции, когда макроволновая функция сходила бы на нет, нам становилось бы ясно, жив кассир или мертв?

Это ставит перед нами принципиальный вопрос, над которым бьются ученые всех мастей.