|
Более того, мне неизвестен ни один биологический механизм, который объяснял бы, как необходимость принять сложное решение вызывает термодинамический дисбаланс в мозге; как можно «возбудить» хаос в синапсах; почему хаотический и нехаотический детерминизм отличается чувствительностью к квантовой неопределенности, возникающей в масштабе меньшем на много-много порядков; может ли нисходящая причинность, заставляющая квантовую случайность питать непротиворечивость чьих-то жизненных выборов, делать это, отбирая электроны, которые будут запутываться друг с другом, сколько тут возникает нелокальности во времени и обратного перемещения в нем и могут ли перекрывающиеся облака вероятностей распространиться так широко, чтобы, например, не моторная, а обонятельная кора водила вашей рукой, когда вы подписываете чек. Это уже не тот вопрос, который я постоянно поднимаю, – «покажите мне нейрон, инициирующий целостное, согласованное поведение без всякой причины, и тогда мы сможем серьезно поговорить о свободе воли». Тут вопрос стоит следующим образом: «Покажите мне, как нейрон это делает по причинам, которые выдвигают эти ученые». Что мы здесь имеем, так это невразумительную версию маловероятной сильной нисходящей причинности.
Поверьте, я изо всех сил стараюсь не показаться язвительным и проявить уважение. Я бы наверняка не сдержался, если бы мне пришлось рассуждать на такие заумные философские темы, как агнотология, мерология или философия математического антиреализма. Тем не менее, мне кажется, что эти защитники свободы воли возмущенно говорят: «Мы не утверждаем, что квантовая неопределенность генерирует наши свободно выбранные решения без всякой причины. Мы говорим, что квантовая неопределенность делает это по волшебным причинам»[229]. НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ Предполагая, будто фундаментальная неопределенность в работе Вселенной может лежать в основе феномена свободы воли, ответственности и нашего священного чувства собственной субъектности, только очень странные чудаки станут ссылаться на броуновское движение пылевых частиц. Квантовая неопределенность обладает странностью сверх всякой меры, и как, по легенде, сказал бог физики Ричард Фейнман, «если вы думаете, что понимаете квантовую механику, значит, вы не понимаете квантовую механику»[230]. Предположение, что квантовые события способны влиять на взаимодействие таких объектов, как ионы, например с ионными каналами или рецепторами в нервной системе, вполне правдоподобно, и может быть, это даже так и есть. Однако нет никаких оснований считать, что подобного рода квантовые эффекты способны преумножиться в такой степени, чтобы повлиять на поведение, и большинство специалистов в этой области полагают, что такое вообще невозможно – квантовая странность не настолько странная, а квантовые эффекты при увеличении масштаба размываются теплым и влажным декогерирующим шумом мозга. Но может квантовая неопределенность дотянуться до поведения или не может, это не решает главной проблемы: все, что она в состоянии породить, – это случайность. Вы действительно готовы утверждать, что в основе свободы воли – феномена, которым оправдывают награду и наказание, – лежит случайность? Способы, какими нам предлагается воспользоваться случайностью, отфильтровать ее, инициировать или вмешаться в нее в достаточной степени, чтобы создать свободу воли, выглядят довольно неубедительными. Если детерминированный индетерминизм – это прочное основание для свободы воли, то тогда и посещение занятий по актерской импровизации – это прочное основание, как сказал бы Сартр, для веры в то, что все мы обречены быть свободными. И НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ШЕСТИ ПОСЛЕДНИХ ГЛАВ Редукционизм – великая вещь. С пандемией гораздо лучше справляться, секвенируя ген белка вирусной оболочки, чем пытаясь умилостивить мстительное божество подношениями из козьих кишок. |
