Распереживаться я не успела, потому что за нами пришёл Шарль, сообщивший, что нанятый экипаж нас уже ждёт. Ни у него, ни у нас в столице своего не было. Вивиана предлагала, конечно, свой, но даже если бы к нему не прилагалась в обязательном порядке она сама, подъезжать нынче к королевскому дворцу в карете с гербами Альвендуа – дурной тон. Лучше уж мы безо всяких гербов обойдёмся.

На въезде проверяли нас долго, особенно моё приглашение, поскольку подозревали, что де Кибо может провезти кого то неугодного короне. И только после моего раздражённого замечания, что Шарль – близкий друг племянника придворного мага, от нас отстали и мы наконец въехали за ограду.

Дворец вблизи подавлял: огромные блоки тёмно серого камня, узкие окна, забранные решётками, множественные охранные плетения как на стенах и оконных проёмах, так и на придворцовом парке и на ограде. Всё говорило о том, что здание строилось скорее как укрепление, чем как королевская резиденция. Уверена: при должных запасах продовольствия здесь можно пересидеть пару десятков лет в полной изоляции, которую ничем не пробить. Обдумать мне это особо не дали.

– Огонёк, наконец то! – раздался бодрый голос Франциска. – Я здесь с ума схожу от скуки, а ты не торопишься меня навещать.

Он выплыл из стены и сейчас размахивал шляпой, то ли приветствуя нас, то ли показывая, как страдает от жары, – с этим призраком ни в чём нельзя быть уверенным.

– Неужели скучнее, чем в монастыре? – ехидно спросил Шарль.

Он подал одну руку мне, вторую – Люсиль, и мы начали торжественно подниматься по лестнице, сопровождаемые почётным эскортом в лице Франциска Первого.

– В монастыре и то больше развлечений было: то посты, то молитвы, то ещё что, – столь уверенно ответил он, словно только и ждал этого вопроса. – Право слово, у настоятельницы жизнь куда насыщеннее, чем у вдовствующей королевы. Бариль то почти всё время сидит у себя, а когда выходит, ему не до развлечения королевы.

Фраза прозвучала донельзя двусмысленно, и судя по тому, с каким видом Франциск погладил усы, смысл он вкладывал туда самый что ни на есть пошлый.

– Так, может, Ваше Величество, вас вернуть в монастырь?

От такого предложения призрак скукожился и зарябил, но, на удивление, возмущаться не стал, а с глубокой скорбью в голосе сообщил:

– Увы, мажонок, был бы рад, но не могу. Я в ответе за целую страну. Кстати, о стране. – Он заколыхался, придвинулся совсем близко и зашептал, словно кто то ещё мог услышать: – Фаро зачастил во дворец. Я бы решил, что у него шуры муры с королевой, не будь он таким дряхлым и не ставь он полог только от прослушивания.

На мой взгляд, Фаро дряхлым не выглядел. Ему до дряхлости ещё жить и жить. По всей видимости, так думала не только я.

– Может, он её пытается соблазнить? – предположил Шарль.

Люсиль вертела головой от меня к нему, пытаясь достроить неслышные ей реплики Франциска. Влезать в разговор сейчас ей казалось неприличным, но, когда мы останемся вдвоём, она непременно всё выспросит.

– С таким лицом не соблазняют, а пугают, – снисходительно пояснил Франциск. – Вообще, форменное безобразие, что от меня ставят прослушку. Монарх должен быть в курсе всех государственных дел.

– Так, может, это личные.

– Мажонок, какие могут быть личные дела у королевы, пусть и вдовствующей? У неё все дела государственные – убеждённо сказал Франциск. – А значит, требуют моего присмотра, иначе, сам понимаешь, страна развалится.

– До сих пор она не развалилась – заметила уже я.

– Вот именно, огонёк, до сих пор. – Он сделал паузу, глядя на меня со значением, но, поскольку я промолчала, продолжил разговор сам: – И вообще, огонёк, могла бы и раньше меня навестить.