Старик внезапно побледнел, зашатался и пал на землю.

    Недостойно, конечно, гуманиста, но я искренне молился, чтобы все мои грязные тайны очутились в глубокой могиле, которую я был готов выкопать голыми руками при первых же признаках трупного окоченения у дедушки.

    Вопреки моим мольбам, тот не помер. Быстро очухавшись, резво подскочил и уведомил меня:

    -  Я говорил!

    -  Помню.

    -  Я говорил не с ты! - возразил он.

    Похоже, серьезные проблемы были не только у меня.

    -  ???

    -  Не я говорил с ты! ОН! - правильно истолковав мое недоумение, пояснил безумный старец. - Ты должен следовать за мной! Брхнн…

    -  Да-да, конечно, - устало отмахнулся я.

    -  Не я говорил. Старик воздел руки к небу: - ОН!

    -  Разница-то в чем? - буркнул я, не зная, как вести себя с типами, страдающими раздвоением личности.

    -  ОН говорит - я следую! - набычился старик.

    -  Ага, - поддакнул я, на всякий случай сделав вид, что согласен.

    Спорить с психопатом не хотелось - вдруг и в самом деле он ни при чем? Я далеко не был уверен в реальности происходящего. Однако факты из моей биографии, которыми тут кое-кто бросался… Этот странный закат, грозивший никогда не кончиться… Эта загадочная пустыня… А мой последний полет?! Уж слишком этот мир напоминал мои представления о том, другом мире, попасть в который я вовсе не стремился.

    Осторожно, чтобы старик не увидел, ущипнул себя за бедро. Боль успокоила. Ненадолго… Многократно доводилось слышать, что там, где мне, вероятно, придется находиться после того, как я завершу все свои дела земные (почему никогда и не нужно спешить!), усопшие испытывают разнообразные удовольствия в виде всяческих терзаний, в том числе и физических. Так что боль ни о чем не говорила.

    -  Дедушка, - обратился я к старику, - скажи честно и откровенно: я жив?

    -  Бр!

    -  А конкретней?

    -  Пока - да, - презрительно сплюнул он под ноги.

    «Пока» немного смутило, но в целом ответом я остался доволен.

    -  А ты? - поинтересовался из чистого любопытства, конечно смешанного с изрядной долей подлости.

    Уничтожающий взгляд в мою сторону сопровождался невнятным «бхр!», что, по всей видимости, значило: «Разумеется, благородный господин, жив и нахожусь в полном здравии!»

    -  Тоже - пока? - уточнил я.

    Судя по бесхитростной морде, старик испытал сильнейшее искушение удушить меня на месте, но что-то его удержало от этого в высшей степени нехорошего и недальновидного поступка.

    -  Да ладно, дзи-сан, - посерьезнел я. - Тебя как звать-то, чтобы не материться?

    -  Стеридаминаль абу-Сингхаранха! - выставил он вперед подбородок.

    Услышав такое непотребство, я твердо решил: не оскверню свои уста столь нечистой руганью! Никогда такого не будет! Сандаль там или, скажем, Стендаль - куда ни шло, но то паскудство - ни в коем разе!..

    Вот так мы с ним и познакомились. И принялся старый паскудник наркоман таскать меня по каменной пустыне в мире, где солнце никогда не заходило, где редкие источники воды воняли тухлятиной, где подлые грызуны, призванные служить нам пищей, упорно избегали встречи, а камни были необыкновенно жесткими и острыми… Карма, бляха муха…

    Шли дни.