|
– Здесь его адрес и номер телефона. Если же вы захотите посетить его сейчас, я с удовольствием вас провожу, а он сделает для вас исключение и сразу вас примет. Он сегодня свободен до часу дня. – Удивительно, – улыбнулась она. – Что удивительно? – Да нет, ничего. Это я говорю сама с собою. – Она встряхнула головой. – Нет, сейчас не пойду. Может быть… В общем, мне надо все это обдумать. – Она встала. – Жаль, что не смогла вам помочь. Мне действительно очень жаль, но я никогда не видела эту… Как ее имя? – Берта Аарон, – ответил я и тоже встал. – Даже не слышала о ней. – Миссис Соррел взглянула на визитную карточку Вульфа и сказала: – Может быть, позвоню вам сегодня попозже. Когда все обдумаю. Она вышла вслед за мною в коридор. Когда мы дошли до лифта, она подала мне руку, и я пожал ее. Ее рукопожатие было не по женски крепким. Когда вы выходите из лифта на нижнем этаже отеля «Черчилль», перед вами три возможных пути. Вы можете пойти направо и тогда попадете к главному входу, а можете пойти сначала налево, потом направо – и тогда выйдете через боковой выход, если же два раза повернете налево, то попадете к другому боковому выходу. Я вышел из отеля через главный подъезд, на минуту остановился на тротуаре, застегнул пальто, поднял воротник и не спеша направился в деловую часть города. На углу ко мне присоединился маленький такой парень с длинным носом, который всегда выглядит как полотер, вкалывающий за сорок зелененьких в неделю. На самом же деле Сол Пензер – лучший сыщик в стране, и ему платят десять долларов за час работы. – Полицейские тут не шныряют? – спросил я его. – Не встречал никого из тех, кого я знаю. Похоже, никого и нет. Видел ее? – М да. Сомневаюсь, что есть хоть кто нибудь, кто в курсе ее дел. Я ее хорошенько поддел, так что она, может, и зашевелится. Ребят по местам расставил? – Да. Фред у северного выхода, Орри – у южного. Думаю, она выйдет через главный. – Мне тоже так кажется. Ладно, как говорят, увидимся на суде. Он отошел. Я шагнул к мостовой и подозвал такси. На моих часах было без двадцати двенадцать, когда машина остановилась перед нашим домом на Тридцать пятой улице. Поднявшись на крыльцо, я отпер ключом дверь, вошел, повесил пальто и шляпу и отправился в кабинет. Ну, думаю, Вульф восседает сейчас на стуле за своим письменным столом, на котором лежит его еженедельник, – время, посвященное любованию орхидеями, кончалось ведь в одиннадцать. Но шефа в кабинете не оказалось. Кресло его пустовало, однако на другом, обтянутом красной кожей, восседал какой то незнакомец. Я глянул на него и поздоровался. Он тоже пожелал мне доброго утра. У посетителя этого была голова поэта – глубоко посаженные мечтательные глаза, большой недовольный рот, выступающий вперед подбородок, однако ему пришлось бы продать уж очень много своих стихов, чтобы заплатить за свой наряд – костюм, рубашку и галстук, если даже не упоминать об английских туфлях от самого Парвиса. Оглядев его и не позаботившись спросить, куда делся Вульф, я вернулся в холл, затем пошел налево, в сторону кухни. Здесь, в конце коридора, и оказался шеф – он стоял в нише. Там была дырка на уровне глаз, со стороны кабинета ее прикрывала картина и изображением водопада, со стороны же коридора не прикрывало ничего. Так что с этого места было не только слышно все, что говорилось в кабинете, но и все видно. Не останавливаясь, я толкнул дверь в кухню, придержал ее и пропустил вперед Вульфа, после чего дал двери захлопнуться. |
