«Помогите!» – робко крикнул Невидимка и сам испугался своего голоса. В ответ звонко тинькнула невидимая птица, приглашая улететь вместе с ней.

Он кричал до вечера, кричал весь вечер и всю ночь, уже не чувствуя холода. Из сорванного горла вылетали болезненные хрипы, но ему казалось, что он кричит очень громко, и его непременно услышат. Болото молчаливо ждало. В высоких кронах близкого леса вздохнул ветер, словно понимал и сочувствовал – человеку, который давно перестал быть человеком, но ветер об этом не знал.

В свой последний миг Валерка Варягин думал о девчонке, которая оказалась сильнее его. Наверное, она давно уже дома, спит, зарывшись в подушку лицом. Коптевский Невидимка будет жить в её снах – безликий, беспощадный.

◊ ◊ ◊

Арина открыла глаза и сладко потянулась. Возвращаться из сна не хотелось. Ей снилась дача в Заселье, и будто Михална приехала к ним в гости. Бабушка угощала её на кухне оладьями с мёдом, дедушка собирался на рыбалку, а Белый тёрся о его ноги, намекая, чтобы о нём не забыли.

Запах оладий переместился из сна в реальность, будильник звенел мелодичным звоном – будто птица насвистывала затейливую песенку. Нет никакого будильника, сообразила Арина, окончательно проснувшись. Солнце рисовало на стенах кружевные узоры. Тюлевая занавеска колыхалась, узоры беспрерывно менялись.

На стуле с высокой спинкой, отдалённо напоминавшем трон, лежала её одежда, чистая и выглаженная. Арина откинула одеяло, спустила ноги с кровати и огляделась. Стол, накрытый белой вязаной скатертью. «Тронные» стулья с резными спинками. На подоконнике кашпо из тёмного дерева в форме чаши, с синими фиалками. На стене картина, задёрнутая ситцевой занавеской.

Арина босиком прошлёпала по тёплым половицам и отодвинула занавеску. На неё смотрела вырезанная из журнала и вставленная в рамку Казанская богоматерь в золототканой тунике и расшитом золотом мафории, рядом с ней – в таких же прекрасных одеждах – младенец Иисус. Ребёнок смотрел на Арину вдумчивыми глазами и протягивал правую руку с открытой ладонью (символ открытости для людей, отсутствия лукавства, тайной злой мысли или чувства) и сложенными в виде букв «I» и «Х» (Иисус Христос). Благословляющая десница! В этом доме, где живёт сам Бог, ей ничто не угрожает.

Хотелось остаться здесь навсегда, жить уединённой тихой жизнью, топить по утрам печь, расчищать от снега дорожку к колодцу, крутить колодезный ворот, наматывая на него железную цепь, и пить прямо из ведра ледяную воду, от которой ломит зубы. Белить яблоневые и грушевые стволы, варить смородиновое варенье, ловить в ручье плотву для Белого. При свете тёплого огонька лампадки разговаривать с Богоматерью – потому что больше не с кем. И тихо сходить с ума от одиночества.

– Я же не сошла. И ты не сойдёшь, – прошелестела Богоматерь.

– Сравнила…Ты не одна, у тебя ребёнок, – возразила Арина.

– А тебе кто мешает?

– Мне нельзя, ты же знаешь!

– Не придумывай небылиц. Не тебе решать. И о сторожке лесной не мечтай. Не твоя это судьба.

– А какая – моя? – с вызовом спросила Арина.

– Не притворяйся, что ты не знаешь. Не лги сама себе. И бабушку прости. Она тебя любит, жалеет о своих словах.

– Это ты меня вчера спасла? – шёпотом спросила Арина.

– Ты спасла себя сама, тики-таки-таки-так, – простучали-ответили ходики.

Арина взглянула на часы и ахнула: проспала полдня! Почему её никто не разбудил? Может, ушли куда-то, и в доме она одна? Надо закрыть дверь на засов!

Змейкой скользнула в джинсы, торопясь натянула свитер, слетела вихрем по деревянной лестнице, поскользнулась на гладких ступеньках и шлёпнулась на пол.