Она добралась до Лондона, и громадность её достижения ошеломила и одновременно напугала её.

Если ребенка часто наказывают, и наказывают жестоко, если родители придерживаются всеохватывающей концепции греха, что даже самый невинный поступок ведёт к наказанию, то ребенок рано учится хитрить. Смолевка рано научилась, и научилась хорошо, и именно хитрость занесла её так далеко.

Хитрость и немного удачи. Она выждала ещё один день и затем задолго до рассвета покинула дом. Она оделась в своё лучшее строгое платье и взяла с собой сверток с едой, монетами и сменным платьем. Печать она повесила на шею, спрятав под лиф платья, а перчатки с жемчужинами и письмо положила в сверток.

Она пошла на восток, навстречу заре, и некоторое время была в приподнятом настроении. Два часа спустя, когда солнце начало заливать поля и леса, воодушевление спало. Когда спускалась к укрытой низине, где дорога пересекала речку, из канавы извергся оборванный нищий. Возможно, он не намеревался причинить ей вреда, но его заросшее лицо, бормочущие звуки и единственная протянутая когтистая рука напугали её ужасно, и она побежала, легко обогнав его, а после того шла осторожно и осмотрительно, страшась опасностей, которые хранил в себе этот странный мир.

Час спустя, когда она почти изнемогла и пала духом, жена фермера, управлявшая повозкой, предложила её подвезти. Повозка была нагружена льном, стеблями, шуршащими при каждом шаге лошадей, и хотя лён везли на юго-восток, Смолевка согласилась сесть, потому что в обществе женщины она чувствовала себя в безопасности. Смолевка сказала женщине, что её отправили в Лондон на работу к дяде, и когда женщина насмешливо спросила её, что же она путешествует в одиночестве, Смолевка сочинила историю. Её мать внезапно выгнали из дому. Смолевка — её единственная надежда заработать деньги, и мать умоляла её принять предложение дяди поработать у него. К тому же её мать больна, добавила Смолевка. Она так убедительно рассказала, что жена фермера пожалела её и не оставила Смолевку, когда они добрались до цели путешествия в Уинтерборн Зельстон.

В деревне был перевозчик, оправлявшийся с вереницей мулов в Саусхэмптон, и жена фермера договорилась, что Смолевка поедет с этим человеком и его женой. Перевозчик, как многие путешественники, был пуританином, и Смолевка этому очень обрадовалась. Хоть она и считала, что их религия угнетающая и жестокая, она также знала, что пуритане честные и надежные люди. Жена перевозчика заквохтала, услышав историю Смолевки.

— Бедняжка, миленькая. Тебе лучше доехать до Саусхэмптона, а потом оттуда до Лондона. В наши дни это безопасней.

Свою первую ночь Смолевка провела на постоялом дворе в общей комнате с дюжиной других женщин, и много раз на протяжении ночи у неё появлялось желание вернуться в Уирлаттон. Она представляла себе, как заходит в речку, и течение несёт её к странным пугающим местам, где она не знает, как себя вести. Но мысли о Скэммелле, о его обрюзгшем непрестанном вожделении, о том, что она будет вынуждена стать матерью его детей, придавало ей решимости все вытерпеть.

На холодном рассвете она заплатила за ночлег золотой монетой, вызвав удивление хозяина, выразившегося в виде поднятых бровей, и ей ничего не оставалось сделать, как поверить, что сдачу ей дали правильно. Женская уборная находилась в пустом свинарнике под открытым небом. Все было так странно. В большой листовке, висевшей на стене таверны, говорилось о победе пуритан над королём, поскольку в этой области люди поддерживали Парламент.

Жена перевозчика, оплатив свой счёт, вывела её на улицу, где её муж уже увязывал мулов в вереницу. Они направились на восток, и настроение Смолевки снова взлетело до неба, поскольку она пережила один целый день.

Перевозчик, Уолтер, молчаливый и упрямый как мулы, которыми он зарабатывал на жизнь, медленно шёл впереди, уткнувшись глазами в Библию, жена гордо рассказала Смолевке, что недавно он научился читать.