– Coraggio , – прошептала Паола, похлопав Брунетти по ноге.

Но вот Катальдо улыбнулся жене и обратил взор на Паолу и ее отца; Франка Маринелло уставилась на Брунетти.

– Страшно холодно сегодня, не правда ли? – произнесла она, и Брунетти, вздохнув, приготовился вести типичную для званых обедов беседу.

Но прежде чем он успел придумать нейтральный и ни к чему не обязывающий ответ, заговорила графиня.

– Надеюсь, никто не против, если сегодня мы обойдемся без мяса? – громко спросила она. С улыбкой оглядела гостей и немного смущенно добавила: – Видите ли, у нашего семейства довольно причудливые вкусы… Наверное, мне надо было заранее всем вам позвонить и поинтересоваться вашими предпочтениями. Одним словом, я решила, что будет гораздо проще вовсе исключить из меню мясные и рыбные блюда.

– Причудливые вкусы? – прошептала порядком озадаченная Клаудия Умберти, жена адвоката графа.

Брунетти, сидевший рядом, частенько встречался с ней и ее родственниками за всевозможными семейными трапезами. Уж она‑то прекрасно знает, что единственная причуда, которая наблюдается у семейства Фальер – если не считать регулярных попыток Кьяры стать вегетарианкой, – это склонность к обильным порциям и вкусным десертам.

Паола не могла допустить, чтобы графиню поймали на откровенной лжи, и поспешила вмешаться.

– Понимаете, – в полной тишине заговорила она, – я вот, к примеру, не ем говядины; моя дочь Кьяра не ест мяса и рыбы – во всяком случае, на этой неделе; сын Раффи терпеть не может овощи и сыр; ну а Гвидо, – Паола водрузила ему на плечо свою руку, – не ест вообще ничего, если порция размером меньше слона.

Благодарные гости негромко рассмеялись, и Брунетти поцеловал жену в щеку – показать, что оценил ее чувство юмора и мужественное поведение. Про себя Брунетти поклялся, что уж сегодня добавки брать не будет.

– Что это вообще было? – не переставая улыбаться, поинтересовался он у жены.

– Я тебе потом объясню, – пообещала она и повернулась к отцу, чтобы задать ему какой‑то вопрос.

Франка Маринелло решила оставить выступление графини без комментариев.

– А снегу‑то навалило – просто невероятно, – сказала она, как только Брунетти вновь повернул к ней голову. В ответ он лишь вежливо улыбнулся, как будто и не видел ее не подходящих для такой погоды туфель и последние два дня не выслушивал подобные реплики от всех своих знакомых.

Согласно правилам ведения светских бесед, настала его очередь выдать какую‑нибудь банальность.

– Зато лыжникам благодать, – прекрасно справился с нелегкой задачей Брунетти.

– И фермерам.

– В каком смысле?

– В тех местах, откуда я родом, – сказала Франка на чистейшем итальянском, не оставляющем ни шанса догадаться о ее происхождении, – есть такая поговорка: «Под снегом – хлеб; под дождем – голод».

Она говорила приятным низким голосом. Будь она певицей, непременно пела бы контральто.

– Не уверен, что правильно вас понял, – извиняющимся тоном ответил Брунетти, горожанин до мозга костей.

Губы Франки дернулись вверх – Брунетти уже понял, что так выглядит ее улыбка, – а глаза потеплели.

– Это значит, что дождь проходит, принося лишь кратковременную пользу, а вот снег лежит в горах все лето и потихоньку тает.

– И от него‑то польза перманентная?

– Ну да. Во всяком случае, в это верят наши старики. – И, не дожидаясь ответа Брунетти, Франка продолжила: – Но здешние снегопады не идут с нашими ни в какое сравнение.