|
Да, он попался на удочку, и теперь над ним нависал, как какое-то огромное веретено, неопознанный космический объект. — Без бронекостюма нет солдата. А если кто-то из вас сейчас не расслышал этих слов, так мы повторим их вам еще две тысячи раз! Все вы прошли курс начальной военной подготовки, но это еще далеко не все. Только лучшим позволено носить боевое оружие, а вы… вы совсем не кажетесь мне лучшими. Не так ли? — Нет, сэр. — Погодите! Я выжму из вас все, что возможно, и те, кто пройдет мою науку, окажутся действительно лучшими! Конечно, я делаю это совсем не потому, что лично вы мне нравитесь, просто — это моя работа — отбирать в рыцари самых лучших. А когда вы станете достойны носить оружие, вы не найдете на этих лужайках никого, кто лучше меня сможет объяснить вам, что вы достигли своей цели, и научить вас не зависеть от собственного скафандра, а управляться с ним, дружить со своим костюмом, как с человеком, есть и спать в нем, чинить все возникающие поломки. Вы меня поняли, парни? — Да, сэр! А еще… Наконец-таки Джек мог вспомнить это отчетливо и ясно… еще у него была мать. Каштановые волосы, бледно-рыжие, почти незаметные веснушки, синие глаза, смотрящие через залитое солнечным светом поле. “До свидания!” — крикнул он ей и скрылся за рощицей шумящих на ветру деревьев. Да, теперь он помнил все. Он победил свои собственные немощи и обуздал бронескафандр, потом — попал на Милос. Тракианские пески поглотили его. родную планету Дорманд Стэнд и еще — полдюжины планет Доминиона. Останки его матери теперь покрывает сыпучий безжизненный тракианский песок. Кто оплакал её смерть? Никто… даже он, Джек, мог сделать это только сейчас. Он хотел заплакать, но внутри него было так много холода, что слезы замерзали, так и не дойдя до глаз. * * * Пепис оторвал взгляд от информационного экрана. Его рыжие волосы плавали в облаке излучаемого его собственным организмом электричества, как яркие солнечные протуберанцы. Он нажал на клавишу и выключил компьютер, увидев, что Вандовер Баластер нервно мнется у дверей. — В чем дело? — недовольным голосом спросил император. Вандовер посмотрел на темный, только что отключенный экран: — Из госпиталя сообщили, что передача записи памяти в мозг Шторма вот-вот закончится. — Так быстро! — Пепис положил на стол карандаш с золотым набалдашником. Баластер даже сжал кулаки — он совсем не хотел показывать императору свои эмоции. — Эта процедура длилась целых двенадцать дней. Император крутанул вертящееся кресло. И без того худой, за последнее время он здорово состарился и стал как бы усыхать. Жаркое солнце Мальтена никогда не покрывало его кожу загаром, только веснушки — яркие, рыжие, кричащие — усыпали нос и щеки каждую новую весну. Осторожные зеленые глаза остановились на Баластере: — Ну и что мы будем иметь, когда он очнется? Это будет наш послушный инструмент или опасная бомба замедленного действия? Министр наклонил голову. Он бы отдал черту свою душу, чтобы хоть краешком глаза заглянуть в те сообщения, которые всего минуту назад мелькали на голубом пространстве экрана, теперь черного и безжизненного. Но Пепис никого не допускал к этой информации. Что же — ведь именно контроль за централизованной информационной системой помогал императору удерживать власть на всех планетах Триадского Трона и держать первенство в мирах Доминиона. |
