Тот ответил не сразу.

– Я почти на месте, – сказал стажер.

– Я рад за тебя.

– Какие у тебя новости?

– Мисс Лирна взяла дочь Аделии Ковальской по просьбе самой Аделии и скрылась в неизвестном направлении.

– Дела…

– Позвони мне, когда проверишь дом. Муна не нашли?

– Нет. Он не берет трубку.

– Ищите.

– Да, сэр.

Говард отключился, почувствовав, как восстанавливается внутреннее равновесие. Разговор с Грином вдохнул в него силы. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и сбросил скорость. Дом Муна мягко выплыл из череды других. Логан остановил машину в пятидесяти метрах, заглушил мотор, подождал пару минут. Достал пистолет, проверил патроны, предохранитель, пожалел о том, что забыл про бронежилет, и вышел из авто. Он бесшумно подошел к дому с темными окнами. Дверь была закрыта. На первый взгляд ничего не происходило. Говард хотел постучать или позвонить, но какая-то сила заставила его этого не делать. Он будто почувствовал шевеление в глубине особняка. Потянулся к ручке двери, но так ее и не коснулся. Если Рафаэль там, то он точно находится в фойе, а это значит, что любое движение за его спиной услышит. И сможет принять меры.

Говард мягко двинулся по часовой стрелке, обходя дом. Окна оказались занавешены, с улицы невозможно было увидеть, что происходит внутри. Это странно, потому что при прошлом посещении этого дома полицейский видел, что шторы распахнуты. Мун явно не любил лишней тьмы, ему хватало ее в картинах и в душе. Говард передвигался боком, не отрывая взгляда от окон безлюдного дома. Он бы отдал все на свете, чтобы научиться видеть сквозь плотную ткань. Надо было взять тепловизор.

Узкая тропинка вела прочь, огибая здание. Проект дома оказался типовым, и, как и ожидалось, с обратной стороны обнаружилась маленькая дверь. Выход из кухни. Рядом с ней расположилась уличная печь с барбекю. Говард приблизился к двери, вспоминая планировку. Кухня находилась ближе к фойе, чем хотелось бы, но лучшего места, чтобы попасть в дом, скорее всего не было. Действовать нужно предельно аккуратно. Да, он взломает замок и влезет в особняк самого известного в Треверберге художника. И потом будет отвечать головой за то, что сделал, но интуиция твердила, что это единственно правильный выход. Говард прикоснулся к ручке двери и вздрогнул от неожиданности – она была ледяной. В доме что-то грохнуло. Стажер резко выпрямился, вскинув пистолет, и замер. Послышались возня и приглушенный ропот. Там точно кто-то был. Конечно, это может быть пьяный Мун, который разбил бутылку с виски или перевернул стол. Но что-то подсказывало Говарду: это Рафаэль.

Воспользовавшись тем, что находившийся внутри человек сосредоточился на чем-то другом (по-прежнему слышалась возня), Говард присел перед дверью и попытался открыть замок. Нацепить глушитель на ствол и прострелить его к чертям или взломать отмычкой? Он окинул взглядом стену, ища другие пути, но вернулся к черному ходу. Подвала в этом доме не было (или он не обнаружил вход), больших и открытых окон на первом этаже тоже. В доме снова что-то грохнуло, послышалась ругань. Логан выдохнул, встал, приставил глушитель к пистолету и прострелил замок.

Ногой распахнул дверь.

– Полиция Треверберга, ни с места! – крикнул он в пустоту, пересекая короткий коридор, кухню и вылетая в фойе.

От увиденной картины стажер едва не уронил оружие. И дело не в том, что его не подвела интуиция и перед ним действительно стоял Рафаэль, вернее, Алексон Магдер собственной персоной, а в том, что Грин оказался совершенно прав. Маньяк пошел дальше. Посреди просторного фойе стояла не собранная до конца рама два метра в длину и метра полтора в ширину. Ее наклонили под углом в сорок пять градусов, сделав упоры из дерева.