– Иногда она ведет себя странно. Если честно, я бы рекомендовала ей пройти терапию.

Марк выпрямился в кресле и посмотрел на собеседницу более внимательным и собранным взглядом.

– Она выглядит одинокой, но вполне самостоятельной и цельной единицей.

– Она хорошая, да, но сегодня на мгновение мне показалось, что я совсем не знаю ее. Даже жалею, что попросила ее посидеть с Меган.

– Простите, с кем?

– А… Меган, – повторила Аделия. – Моя дочь. Я не смогла оставить ее в Варшаве, пришлось взять сюда. И на время нашей встречи решила, что лучшим вариантом будет оставить ее с кем-то взрослым. Всяко лучше, чем смотреть мультики в отеле.

Телефон Карлина пискнул. Он перевернул аппарат, извинившись, и, прочитав короткое сообщение от Говарда Логана, изменился в лице: «Убийца Магдер. Еду к Муну, возможно, он там». В голове зашумело, на мгновение мир померк.

Алексон Магдер. Как это вообще возможно?

– А Магдер тоже ходит к вам на терапию?

– Алексон? Прекрасный мужчина, глубоко несчастный, но изо всех сил борется с внутренними демонами. Он не пропустил ни одной встречи за год.

– Вы не замечали ничего странного, Аделия?

– В поведении Алексона? Нет. – Ему показалось или психолог ответила слишком быстро?

Марк медленно поднял взгляд, выискивая в прекрасном лице Ковальской намек на сомнение или страх. Но она уже нацепила ледяную маску профессионала и спокойно выдержала его взгляд. Нужно проверить ее связь с Магдером. Сообщество психологов и тем более психиатров строго смотрит на нарушение этических границ, а она явно что-то скрывает.

– О чем вы говорили на терапии?

– В основном об его отношениях с женой. Детали рассказать не могу. А в чем дело?

Аделия отзеркалила позу Карлина и улыбнулась. Но она не могла обмануть его – Марк чувствовал, как женщина напряглась. Так вели себя свидетели, которые не хотели давать показания против близких. Так же вели себя те, кто до последнего отрицал очевидное. Это не помощь, не покрывательство. Это близорукость. И если для обычного человека подобное простительно, то для психиатра и психолога – нет. Видимо, Ковальская догадывалась о том, что на самом деле представляет собой ее подопечный, но не решалась заглянуть за глухую стену, которую он воздвиг.

– Он никогда не рисовал на терапии?

– Я не арт-терапевт, Марк, не люблю эту методику. Вы объясните, к чему этот допрос?

– А Мерт рисовал?

– Мерт не рисует. Мы прорабатывали с ним момент разрыва с творчеством. Для него это тяжелее, чем потеря детей, поверьте. Рафаэль – не он. Он не способен и солнышко нарисовать. Не работает даже гипноз. Александр поставил на все, что связано с творчеством, железобетонный блок.

– А Мун не говорил что-нибудь необычное?

– Не более того, что рассказал вам. Он же признался в убийствах, которых не совершал? – парировала Аделия.

Марк обезоруживающе улыбнулся.

– Право, если бы мы находились в других обстоятельствах, я бы пригласил вас на свидание.

Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Телефон снова запищал, на этот раз уведомляя не о сообщении, а о звонке. Экран отразил имя Акселя Грина. Марк нехотя взял трубку, уже зная, что ничего хорошего детектив ему не скажет. Грин не любил телефонные разговоры и предпочитал не звонить, а писать или разговаривать лично. Если он взял телефон, чтобы набрать чей-то номер, случилось нечто. Учитывая предыдущее сообщение Логана, надеяться на мир во всем мире не приходилось.

– Я знаю о Рафаэле, – вместо приветствия сказал Карлин. – Я на встрече, извини.

– Я знаю, – отрезал Грин. – У Ковальской. Эдола Мирдол – это Энн Лирна. Она работает у Ковальской и сегодня должна быть на смене.