|
А как? Дать объявление в газету? Срочно ищу экстрасенса? Специалиста по высшим силам? А почему бы, кстати, и нет? Я погружаюсь в свою память, перебираю известных мистиков и философов, чьи работы доводилось читать. Яркой вспышкой приходит понимание. Мое путешествие по «кипящему» космосу – один в один описание брамфатуры из «Розы Мира» Андреева. Религиозно-философском труде, основанном на мистических озарениях. Так… я еще глубже погружаюсь в свои воспоминания, вызываю перед внутренним взором образ Творца, с которым я пытался слиться в конце своего путешествия. Картинка дрожит, рябит, не вмещаясь в сознание. Мощным стаккато звучит СЛОВО. Меня вот-вот выкинет из памяти, но кое-какое понимание у меня начинает возникать. Судя по всему и в первую очередь по СЛОВУ, та высшая сила, с которой я столкнулс, – это, в интерпретации Андреева, монада под названием Логос. Богорожденный Демиург, борющийся с Люцифером. Хаос воюет с порядком. По крайней мере на Земле. И пример подобной войны – распад СССР. Зачатки всечеловеческого этического общества, создание надкультуры и надрелигии были уничтожены Люцифером. Хаос победил.
– …Говорю ему я. Леш, ты, кстати, знаешь, что Петрова отчисляют? – Вика тем временем накладывает пюре в тарелки. Туда же отправляются вареные сосиски. – О боже! – девушка поднимает взгляд и видит, что часть стола испачкана кровью, что просто льется из моего носа. Она бросается к аптечке, достает вату. Вставляет в мои ноздри. Я запрокидываю голову, пытаясь отдышаться. Здорово меня накрыло. Зато кое-что прояснилось. Сам Андреев умер несколько лет назад. Но у него остался кружок последователей – вдова и друзья. Они же хранят бесценные рукописи. Надо встретиться с ними и все выяснить окончательно. – Леш, тебе к врачу нужно. Такие кровотечения – опасный признак. Ты знаешь, что у тебя сосуды в глазах лопнули? Я осторожно встаю, подхожу к зеркалу. Белки глаз действительно покраснели. – Но я себя хорошо чувствую, – вру, опять запрокидывая голову. – Немного перенапрягся последние дни, а насчет Петрова, – я решаю переключить внимание девушки, – он сам виноват. К этому отчислению парень долго и упорно шел. Вика из кухни принесла тряпку, протерла кровь. – Ты бы все-таки обследовался! – Давай уже есть, а то картошка стынет. Мы приступаем к ужину, попутно слушая радио. На Волжском шинном заводе выпущена первая покрышка, по завершенному Волго-Балтийскому судоходному каналу прошли первые суда. Страна живет полнокровной жизнью, не зная, что хаос Люцифера уже начинает пожирать ее.
* * * Время все больше спрессовывается. Я пытаюсь успеть везде – и Вику выгулять, и отвести Свету Фурцеву посмотреть картины Васнецова. Встречи в клубе в Абабурове, корректура «Города», подготовка сборника стихов – тарелок в воздухе у «жонглера Русина» становится все больше. Наконец дело доходит до Федина. Он вызывает меня в понедельник 8 июня и с ходу огорошивает известием: – Готовься. Выступишь от лица молодых писателей и поэтов на сессии Верховного Совета СССР. – Я?? – Ты! 14 июля. – А на какую тему? – Я с тоской понимаю, что повторяется история с партконференцией. – «Поэт и гражданин. Об ответственности советской интеллигенции». Федин морщится. Видно, ему и самому эта тема не нравится – навязали сверху. – Мне выступать от лица всей советской интеллигенции? Мне, двадцатичетырехлетнему студенту?! – Это предложил лично Леонид Ильич Брежнев. – Секретарь союза писателей ткнул пальцем вверх. – Ты же к гимну новые слова придумал? Он тебя и запомнил. |
