Под этим подразумевается то, что у меня не было похмелья. Найдя в себе силы отправиться в душ и приведя себя в порядок, остановился и посмотрелся в зеркало.
Выглядел я неважно, глаза налиты кровью, щетина бородки топорщится, но чувствовал себя куда лучше внутри, чем снаружи… Дошел до нашей с Димоном комнаты, аккуратно заглянул. Парни еще спали. Достал треники и майку. Вернулся в аспирантскую часть общаги.
Вика просыпалась.
– Доброе утро, соня!
– Который час? – спросила она, открыв глаза.
– Рассвело! Разве не слышишь, как весело поют птички?
– Так рано! Чего не спишь? – спросила она.
– Природа воззвала, и кто-то должен был прийти на зов. Готова подняться и встретить мир?
Она посмотрела на меня сонными глазами:
– Ты слишком весел с утра.
Я сел рядом с ней и поцеловал в лоб.
– Я пойду, пробегусь с утречка. Решил спортом заняться.
– Каким?
– Еще думаю. Но тело надо в форме держать. В армии мы каждое утро с часовой зарядки начинали. Кросс в кирзачах, подтягивания, брусья…
– Ты и так атлет, – Вика провела рукой по кубикам на моем прессе. Тело Русина и правда мускулистое.
Я спустился на лифте вниз и побежал по эмгэушному парку. Небо было куда более серым, чем мне показалось с утра, солнце скрылось, пахло грозой. В такой ранний субботний час на улицах было пусто, если не считать пары велосипедистов. Кивнул нескольким из них, я наслаждался пробежкой.
По возвращении в корпус я застал Олю Быкову и Лену Антонину, вешающих на первом этаже стенгазету. Девушки были в легких белых сарафанах, босоножках. На голове Лены – красный платок, Пылесос же просто стянула свою роскошную рыжую гриву в хвост черной аптекарской резинкой.
– Ой, Русин! – первым меня увидела «баскетболистка».
Оля обернулась, резко покраснела. Веснушки на лице стали еще больше заметными.
– Лен, ты тут заканчивай сама. – Быкова подошла ко мне, потянула рукой за колонну.
– Бегал?
– Ага, – меня кольнуло острое чувство вины. Наверху ждет Вика, а я разглядываю большую грудь Оли в натянутом сарафане.
– Сегодня кино в силе? – тихо спросила староста, опустив глаза.
Черт! Как же я мог забыть!? Мы же идем на «Жаворонка».
– А куда? – я взял паузу подумать.
– В «Художественный» на Арбате. В пять.
И что же делать? Спалюсь ведь! А потом меня как Петрова прижмут. Аморалка! Развратное поведение. Вступление в партию мимо, подведу декана и парторга. Они же мне рекомендации дают! Жизни не будет.
– Ладно, давай тогда у кассы, – язык не подчинялся мозгу и жил своей жизнью. – Потом можно прогуляться.
Оля улыбнулась.
– Тогда до вечера?
– Да.
Я пошел к лифтам, и тут Оля меня окликнула:
– Русин!
– Да?
– Математики и биологи тоже хотят тебя послушать. Комсорги с факультетов приходили ко мне.
– Я не против, – пожимаю плечами. – Займешься организацией вечеров?
Оля кивает. А я на ватных ногах поднимаюсь в общагу. По дороге прислушивался к молчащему СЛОВУ. Похоже, высшим силам не до моей личной жизни. А мне бы сейчас очень помог даже самый маленький намек.
Захожу в комнату. Обнаженная Вика, тихонько напевая, стоит у окна и причесывается. Я замечаю открытую дамскую сумочку, а в ней косметичку, толстый учебник по биологии, какие-то женские мелочи.
– ОЙ! – Вика резко поворачивается и пытается закрыть руками лоно и грудь. |